Тот, кто шепчет
Шрифт:
Он избавился от наваждения, покончил с ним в зародыше, не дав ему завладеть рассудком. Какая бы тайна ни была связана с призраком, именуемым Фей Ситон, Майлса она больше не интересовала.
Теперь он сосредоточит свое внимание на библиотеке дяди, этом вожделенном собрании, которое он едва осмотрел, занятый хлопотами, связанными с переездом и устройством на новом месте. Завтра вечером в это время он будет в Грейвуде, среди древних дубов и буков Нью-Фореста, у маленького ручья, где радужная форель всплывает в сумерках, когда бросаешь в воду кусочки хлеба. У Майлса возникло удивительное чувство, что он вырвался из западни.
Такси подъехало
Он взял ключи и стоял, размышляя, благоразумно ли будет выкурить последнюю трубку и выпить виски с содовой, перед тем как отправиться в номер, когда ночной портье с листком бумаги в руке поспешно вышел из своего закутка.
— Мистер Хэммонд!
— Да?
Портье внимательно изучал листок бумаги, силясь разобрать собственный почерк.
— У меня есть сообщение для вас, сэр. Насколько я понял, вы обращались в бюро по найму с просьбой найти вам библиотекаря для составления каталога вашей библиотеки?
— Да, — сказал Майлс. — И они обещали прислать кандидата на это место сегодня вечером. Кандидат так и не появился, и из-за него я опоздал на обед, на котором должен был присутствовать.
— Кандидат в конце концов появился, сэр. Эта леди сказала, что она очень сожалеет, но ничего не могла поделать. Она спрашивала, не будете ли вы так любезны встретиться с нею завтра утром? Она объяснила, что у нее возникли большие трудности, потому что она только что вернулась на родину из Франции…
— Вернулась на родину из Франции?
— Да, сэр.
Стрелки позолоченных часов на серовато-зеленой стене показывали двадцать пять минут двенадцатого. Майлс Хэммонд застыл, перестав крутить в руке ключ.
— Эта леди оставила свое имя?
— Да, сэр. Мисс Фей Ситон.
На следующий день, в субботу 2 июня, в четыре часа Майлс был на вокзале Ватерлоо.
Вокзал Ватерлоо, над которым чернела огромная изогнутая, покрытая железом крыша с вкраплениями стеклянных заплат, следов бомбардировок, уже пропустил большую часть субботнего потока пассажиров, стремящихся в Борнмут. Однако звонкий женский голос из громкоговорителя все еще энергично оповещал пассажиров, в какую из очередей им надлежит встать. (Если этот голос сообщал нечто представляющее для вас интерес, его немедленно заглушало шипение пара или глухие гудки паровоза.) Очереди, состоящие в основном из людей в военной форме, вились среди скамеек за газетным киоском и постоянно перепутывались, к досаде леди, вещавшей в громкоговоритель.
Но Майлса Хэммонда все это не забавляло. Он почти не замечал происходящего, стоя в ожидании под часами, поставив на землю небольшой чемодан.
«Что, черт побери, — спрашивал он себя, — я наделал?» Что скажет Марион? Что скажет Стив? Но если где-то и существовали люди, воплощавшие здравый смысл, то ими как раз и были его сестра и ее жених. Увидев спустя несколько минут нагруженную свертками Марион и Стива с трубкой во рту, Майлс чуть приободрился.
Марион Хэммонд, симпатичная, пышущая здоровьем девушка с такими же, как у брата, черными волосами,
Временами Майлс вынужден был признать, что она, вероятно, права.
Итак, Марион, хорошо одетая даже в нынешние трудные времена благодаря новым ухищрениям со старой одеждой, торопливо шла под гулкими сводами вокзала Ватерлоо, и по выражению ее карих глаз под ровными бровями было видно, что она в ладу с жизнью и что она заинтригована — даже довольна — новой причудой своего брата.
— В самом деле, Майлс! — сказала ему сестра. — Взгляни на часы! Сейчас всего лишь несколько минут пятого!
— Я знаю.
— Но, дорогой, поезда не будет до половины шестого. Может, нам и следовало прийти пораньше, чтобы купить билеты, но зачем ты заставил нас приехать сюда так рано?… — Однако от зоркого сестринского взгляда не укрылось выражение его лица, и она осеклась. — Майлс! Что случилось? Ты не заболел?
— Нет, нет, нет!
— Тогда в чем дело?
— Я хочу поговорить с вами обоими, — заявил Майлс. — Пойдемте.
Стивен Кертис вынул изо рта трубку.
— Ого! — заметил он.
Стивену, вероятно, было уже под сорок. Он почти совсем облысел — его больное место, — но сохранил привлекательность и обладал огромным обаянием, хотя и отличался флегматичностью. Светлые усики делали его слегка похожим на представителя королевских ВВС, но в действительности он работал в министерстве информации и встречал в штыки любые шутки в адрес этого учреждения. Там он работал после того, как в самом начале войны его демобилизовали по состоянию здоровья, и там же два года назад познакомился с Марион. По существу, они с Марион уже сами являлись неким учреждением.
Он стоял и с любопытством взирал на Хэммонда из-под полей мягкой шляпы.
— Ну же! — поторопил он Майлса.
Напротив платформы номер 11 на вокзале Ватерлоо располагался ресторан; чтобы попасть в него, нужно было одолеть два пролета крутой лестницы. Майлс поднял чемодан и повел туда своих спутников. Когда они заняли столик у выходившего на платформу окна в большом, отделанном под дуб полупустом зале, Майлс незамедлительно заказал чай.
— Есть некая женщина, которую зовут Фей Ситон, — начал он. — Шесть лет назад она оказалась причастной к убийству, совершенному во Франции. Ее обвиняли в чем-то ужасном — не знаю, в чем именно, — что взбудоражило всю округу. — Он сделал паузу. — Я нанял ее в качестве библиотекаря, она приедет в Гринвуд и будет составлять каталог книг.
Последовало долгое молчание; Марион и Стивен смотрели на него во все глаза. Стивен снова вынул трубку изо рта.
— Зачем? — спросил он.
— Не знаю! — честно ответил Майлс. — Я принял решение от всего этого отстраниться. Я собирался твердо заявить ей, что место уже занято. Я не спал всю прошлую ночь, вспоминая ее лицо.
— Прошлую ночь? Когда же ты виделся с нею?
— Сегодня утром.
Стивен с величайшей осторожностью положил трубку посередине стола. Он сдвинул чашечку трубки на долю дюйма влево, потом на долю дюйма вправо, обращаясь с ней очень нежно.