Тот, Кто Сможет Выжить

Горячев Игорь Вениаминович

«Мы живём с вами на самой стремнине этого переходного процесса, можно даже сказать, уже в «постсингулярную» эпоху. Уже очевидно, что человек как вид, сыграл свою ведущую роль в эволюции и ему на смену идёт Новый Вид. Самое неприятное открытие, которое делаешь, размышляя над ходом Эволюции на Земле, состоит в том, что Природа не сентиментальна, – такими словами закончил профессор свою лекцию. – Когда приходит время Новому Виду войти в существование, прежние виды, теряют, так сказать, «эволюционный импульс», деградируют и вымирают. А это значит, что человечество уже вплотную подошло к окончанию своей планетарной истории. И счёт идёт на ближайшие годы, если не месяцы».

На Виктора эта лекция произвела неизгладимое впечатление. После лекции он подошёл к профессору, они разговорились и как-то сразу понравились

друг другу. Профессор был лет на 20 старше Виктора. Виктору очень нравился его проницательный, острый ум и неистощимое чувство юмора. Профессор был интеллигентом в самом высоком смысле этого слова. Его кругозор был неисчерпаемо широк. С ним можно было свободно говорить почти на любые темы от квантовой запутанности до особенностей японской поэзии хайку 7 века нашей эры. Он был прекрасным знатоком литературы, ценителем музыки и живописи, и даже сам неплохо рисовал и играл на гитаре. Они встречались несколько раз в Столице, когда профессор приезжал туда по своим делам. И их беседы продолжались далеко за полночь, сопровождаемые неизмеримым количеством выпитого чая или кофе и съеденных плюшек. Именно общения с ним так не хватало Виктору в эти последние два года после ухода Дины. И он был очень рад видеть профессора в добром здравии, полным энергии и с неизменными добродушными весёлыми искорками в глазах.

Профессор свернул с кольцевой дороги налево и через несколько минут машина уже катила по Гражданскому Сектору, а ещё спустя некоторое время, Виктор увидел огромную светло-серую железобетонную Стену, уходящую, насколько хватало глаз, влево и вправо. Вот она, Зона, подумал Виктор, и он кожей почувствовал, словно озноб по спине пробежал, что за Стеной уже нечто Иное, иной Мир, словно другая планета.

Вдоль Стены, параллельно ей, тоже шло шоссе. По нему проносились в обе стороны машины. В открытое окно до них доносились запахи поля: травы, цветов, и ещё какой-то специфический неизвестный запах, словно от каких-то заморских пряностей.

– Внутренняя кольцевая, – сказал профессор.

Они выехали на внутреннюю кольцевую, повернули налево и некоторое время ехали вдоль Стены. Виктору вспомнились строчки поэта:

– Порой по улице бредёшь, и вдруг придёт невесть откуда и по спине пройдёт как дрожь немыслимая жажда Чуда, – продекламировал он.

– Прекрасные стихи, – сказал профессор, улыбаясь. – Именно Чудо. Прямо здесь, за этой стеной.

Он сделал ещё один поворот налево, внутрь города, проехал несколько улиц и затормозил у высокого многоэтажного здания:

– А вот и ваш отель, Виктор. Добро пожаловать в Арка-Сити.

3

– Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, – сказал профессор Вершинин и пригубил вина. Они сидели с Виктором в кафе-ресторанчике, под открытым небом на крыше шестнадцатиэтажного здания Института. Зона и Кратер отсюда были видны как на ладони. Кроме того, отсюда открывался прекрасный вид практически на весь город, Арка-сити, огибающий Зону по периметру. Сама Зона начиналась буквально в нескольких сотнях метрах от них, сразу за Стеной. Вдали был виден висящий над Кратером вертолёт. Учёные снова проводили какие-то свои эксперименты. Ещё несколько научно-исследовательских и туристические аэростатов, раскрашенных в разные цвета и похожие на толстых рыб, висели над Зоной, в стороне от Кратера. Сюда, на крышу доносились дурманящие запахи поля, – цветов, травы, ещё свежей от росы. А над ними, над Зоной, над полем простиралось и уходило вдаль, за горизонт, насколько хватало глаз, огромное голубое небо, с флотилиями белоснежных, неспешно плывущих облаков.

Виктор оторвал глаза от бинокля, положил его на стол, взял в руки бокал с вином, отпил немного, посмаковал во рту, и откинулся на спинку кресла.

– Всё равно ничего особенного не вижу. Кратер, как кратер. Эти обгоревшие обломки лежат. Вот только заметил, что в поле совсем не видно птиц, или сусликов там каких-нибудь…

– А их там и нет, – сказал профессор.

– Неужели?

– В Зоне остались только летающие насекомые, Виктор, стебельчатобрюхие, да перепончатокрылые, так сказать, пчёлки, шмели, то есть те, кто опыляет цветы. Все животные там исчезли. Зона – вообще очень странное место, там даже физические законы другие, вы же в курсе. Аппаратуру туда не забросишь.

Ниже сорока метров не спустишься. Это предел, ниже которого нас не пускают. Но, нам очень повезло, что наша аппаратура работает хотя бы НАД Зоной. Мы сначала обрадовались, что в Зону можно войти на несколько метров на самом краю периметра, хотя находится там неимоверно тяжело для любого человека, но потом и здесь нас ждало разочарование. И там тоже никакая аппаратура не работает. Кстати, мы до сих по не понимаем, почему любые наши приборы, или машины, попадая туда, тут же отключаются, и заставить их работать в Зоне ещё ни у кого не получалось. Как будто кто-то где-то нажимает невидимую кнопочку и отключает наши приборы от всех физических законов и принципов, на основе которых они работают. Заметьте, не ломает, потому что когда мы возвращаем нашу аппаратуру сюда, в обычные условия, она тут же включается и начинает работать. Похоже, Гости с нами так шутят. Но если так, вы представляете, с какой Мощью мы столкнулись, Виктор! Цивилизация, которая умеет отменять физические законы! Да мы просто пушистые цыплята по сравнению с ними, со всеми нашим технологиями и ядерными ракетами, и даже не цыплята, а так… муравьишки, ползающие между стоп громадного Великана. Нам удалось установить, с помощью косвенных экспериментов, что в Зоне меняется гравитация, локально искривляется пространство-время, даже скорость света другая, представляете… Сам Кратер прикрыт своего рода тонким плазменным куполом с температурой как на поверхности Солнца. То есть ничто земное проникнуть в Кратер не может. Тут же сгорает.

– И, тем не менее, «бегуны» туда проходят, – возразил Виктор.

– Да. Это просто означает, что им позволяют туда пройти. Гости снимают защитный экран.

– Поразительно, профессор, но большинство моих знакомых до сих пору уверены, что нас посетили инопланетяне, как я не пытался их убедить в обратном.

– Да, бросьте, Виктор, какие инопланетяне, – сказал профессор, набивая трубку табаком. – Хватит уже с нас этой ненаучной фантастики. – Вы же помните мою лекцию в Нью-Йорке, десять лет назад?

– Да. Я до сих пор нахожусь под впечатлением от вашей лекции. Она полностью перевернула мои преставления о мире. Но насколько я знаю, вашу точку зрения всё ещё не приняли в научном мире. И «бегунов» всё так же ловят и не дают им свободно уходить в Зону.

– Это просто потому, что моя точка зрения больно бьёт по самолюбию человечества и ставит его перед непростым выбором, – сказал профессор, раскуривая трубку и попыхивая дымком, – ибо задевает самые глубокие первобытные инстинкты выживания. Человечеству очень трудно смириться с мыслью, что его эволюционное время истекло, и скоро в невидимых песочных часах на дно упадёт последняя песчинка. Это эволюция, батенька… Она безжалостна, как шаги Командора. Квантовый скачок… Апокалипсис, если хотите…

– А нас, выходит, призвали, эти Всеблагие, то есть Гости, – сказал Виктор, кивая в сторону Зоны, – как собеседников на пир.

Профессор хохотнул.

– Вот именно. Вижу, старых поэтов вы тоже почитываете. Или сравните человечество с похабником и ловеласом Дон Жуаном, который уже слышит приближающиеся железные шаги Командора Эволюции.

– Ну, хорошо, профессор, если Гости это земляне, следующая эволюционная ступень, так сказать, Новый Вид, как вы говорите, то откуда же они взялись? Вы не говорили об этом в своей лекции.

– Хм, это всё равно, что спросить, откуда взялась жизнь на земле, или откуда взялись динозавры, а потом землеройки, а потом кроманьонцы и мы с вами. Откуда взялось всё это немыслимое многообразие жизненных форм на Земле? Но попробую ответить на ваш вопрос. Сейчас, например, в научном мире становится популярной теория «квантовой эволюции». Суть её в том, что качественно новые изменения в эволюции, а значит и новые виды, возникают скачком, напоминающим квантовые процессы, без какого-либо предшествования или промежуточных форм. Кстати это подтверждают и экспериментальные данные. До сих пор мы не можем обнаружить в срезах ископаемых геологических пластов останки промежуточных эволюционных видов, которые демонстрировали бы нам этот процесс постепенных миллионнолетних мутаций. Ответ очень прост. Их просто нет. Похоже, новые виды, с точки зрения гипотетического наблюдателя, в некий момент просто как бы «материализуются» в пространстве, сразу целиком.