Тот, кто убил лань
Шрифт:
И, в самом деле, перед нами объявился Маф. Мы тогда не догадывались, что он давно продался хитроумному и коварному князю Алыбею.
"Хиб Шоудыд сказал вам правду, братья, — подтвердил Маф. — Клянусь вам, что гумистинцы живут на турецких землях, как в раю! Падишах принял их как братьев".
Только произнес Маф эти слова, как в круг вошел князь Алыбей, окруженный своими людьми.
"Чего вы ждете"? — строго обратился он к толпе, — Хотите, чтобы фелюги падишаха уплыли без вас?"
Хиб Шоудыд сделал к Алыбею решительный
"Выслушай нас, Алыбей, — начал он, глядя ему прямо в глаза. — Ты видишь, как все мы измучены. Лучшие сыны Апсны сложили свои головы в неравной борьбе. Селения наши сожгли дотла и гонят нас из родной страны. И кто делает это все? Наши же князья! Хотя и сам ты — князь, но тебя вскормили и воспитали мы, и ты не должен забывать об этом. Мы хотим верить тебе. Так ответь же по аламысу: правда ли, что падишах зовет нас к себе, как братьев-мусульман! И можно ли ему верить? Что ждет нас вдалеке от родной Апсны?"
Вновь воцарилась тяжелая, тревожная тишина.
Негромко и вкрадчиво зазвучал голос Алыбея.
"Мои родные, несчастные сородичи! — заговорил он. — Если бы только вы могли понять, как тяжело мне видеть вашу скорбь, слезы ваших жен, матерей, детей!.. Я не могу больше так жить! Я предвижу, что скоро высохшие от горя и нищеты груди матерей не смогут больше давать детям молока. Поймите, я хорошо знаю урусов, их ненависть к нам, абхазам, их жестокие законы. Вы все погибнете здесь! А там, на берегах Турции, под покровительством великого падишаха, вы найдете новую родину! Я хочу вам только счастья. Спешите же, пока не поздно! Ни одного дня больше вы не должны оставаться здесь. Ведь и я буду там вместе с вами. Порукой в этом мое княжеское слово!"
Хиб Шоудыд обернулся и прочел в глазах людей, что их сомнения начали рассеиваться...
"Мы верим тебе, Алыбей", — сказал он, стал собирать пожитки и звать за собой своих родных.
Зашевелились и остальные, следуя его примеру. Но вдруг откуда-то издалека раздался зычный голос:
"Остановитесь, люди! Куда вы? На позорное скитание в Турцию? К чужеземцам? Давно их не видели? Соскучились? Хотите оставить Апсны на произвол судьбы?"
Все повернули головы в сторону возвышавшегося на краю поляны бугорка и увидели там Тейба. Крестьяне знали его: Тейб был одним из тех, кто смело обличал князей и не раз обращал в бегство их наемников.
Голос Тейба зазвучал еще сильнее: "Не надейтесь найти мирного приюта на чужбине! И помните: нет для нас земли и неба прекраснее, чем земля и небо Апсны! Алыбей обманывает вас. Он — не белая ворона среди черных, а такой же князь, как и другие, и он погубит вас!"
"Не то говоришь, Тейб! — взвизгнул Маф. — Пойми, оставаться здесь бессмысленно! Иди и ты с нами! Знай, иначе тебе несдобровать..."
"Кто не боится смерти, тому не страшны угрозы", — ответил Тейб.
Люди снова замерли в нерешительности. Кто же прав? Тейб или Маф с Алыбеем"?
"Маф! Адгур! Дамей! — вдруг позвал своих подручных князь. — Где моя старая мать? Где мои дети? Приведите их сюда!"
И когда князя обступила его семья во главе с седой княгиней, князь взял на руки детей и поднял их высоко над головой.
"Вы не верите мне? — воскликнул он. — Так пусть же моя мать и дети мои первыми укажут вам путь на новую родину!"
И он передал детей своим людям, а те на глазах у всех понесли их к лодкам. Туда же, опираясь на палку, направилась и старая княгиня.
Этот неожиданный поступок князя сломил колебания махаджиров, и они снова стали собирать свои пожитки.
Но когда люди подошли к морю, внезапно над толпой прозвенел пронзительный детский голосок, услышанный всеми:
"Не пойду! Пусти меня! Не хочу я! Не пойду!"
И все увидели мальчугана лет одиннадцати — двенадцати с котомкой за плечами. Его изо всех сил тянул за собой дряхлый старик, а мальчик, отчаянно упираясь, продолжал вопить: "Пусти! Не хочу я к туркам!"
"Почему не хочешь? — быстро приблизившись и мальчику, спросил Хиб Шоудыд и обратился к старику: — Это твой внук?"
— "Нет, — сказал старик. — Этого непослушного мальчишку поручил моим заботам его отец перед тем, как умер. Совесть не позволяет мне оставить его здесь, а он ни за что не хочет плыть со мной в Турцию".
"А как звали его отца?"
"Арыш Камлат из села Ткварчал".
"Почему ты не хочешь ехать туда, куда все едут, мальчик?" — спросил Хиб Шоудыд.
"Не поеду! — упрямо ответил тот. — Я хочу учиться в школе урусов".
"Ты помешался, не иначе, — набросился на него старый опекун. — Ведь твою школу сожгли. Где же ты будешь учиться?"
"В Сухуми! — ответил мальчик. — Мне сказали, что урусы открыли там новую большую школу".
"Весь мир перевернулся вверх дном, наступил конец мира, а он хочет учиться! — рассмеялся старик злым отрывистым смехом. — Это совсем как в пословице: "Войска воевали, а Азамат землю пахал..."
"Пусть он пахал, — хмуро уставившись в землю, пробурчал мальчик. — А я буду учиться!.."
"В гроб меня вгонит этот несносный мальчишка! — вскричал старик и схватил маленького упрямца за плечо. — В последний раз говорю тебе, Шарах: на фелюгу! Без разговоров!"
"Не дам! Не трогай!" — Шарах отчаянно вцепился в свою котомку.
К спорящим приблизились Шоудыд и Тейб.
"Перестань, малыш, — ласково сказал Тейб. — Ну, кому нужно твое добро? Подумаешь, богатство!"
"Хо! Богатство! — усмехнулся старик. — Одна чоха в прорехах, дырявые чусты да книга!"
"Книга? — переспросил Шоудыд. — Зачем она ему?"
"А ты у "его спроси! Этот упрямец только тем и занят, что от восхода и до захода солнца, уткнувшись в книгу, бормочет разные слова".