Тот кто знает (Книга 1, 2)
Шрифт:
Руслан
Утро выдалось хмурым и дождливым, но это не испортило им настроения. Яна проснулась первой и принялась тормошить жениха.
– Русик, немедленно вставай! Мы опоздали! Боже мой, мы с тобой все проспали, уже двенадцать часов!
Перепуганный Руслан открыл глаза и рывком сел на постели. Как же так? Ведь в одиннадцать они должны быть в загсе, там свидетели ждут, друзья, родственники. Неужели они с Яной так переволновались накануне, что слишком поздно уснули и все проспали? И в суете предсвадебных хлопот забыли завести
Руслан посмотрел на часы и с облегчением вздохнул. Всего половина восьмого. В эти пасмурные дни, когда солнце надежно скрыто тяжелыми плотными облаками, с ходу и не отличишь раннее утро от полудня. Невеста в очередной раз его разыграла.
– Янка! Опять? – с упреком сказал он.
– Не опять, а снова. А что, ты поверил? Испугался?
– Испугался, – признался Руслан.
– Ну ничего, зато быстро проснулся, а то раскачивался бы еще целый час.
Это верно, вставал он по утрам тяжело, с трудом, по миллиметру выдергивая себя из сна, то и дело сдавая завоеванные позиции и проваливаясь в дремоту.
– Как ты думаешь, Русик, твоя мама приедет? – спросила Яна за завтраком.
– Надеюсь. Но что-то слабо верится. Во всяком случае, когда я вчера ей звонил, она сослалась на нездоровье и заранее извинилась.
– Она на тебя так сильно рассердилась? – В голосе девушки звучало искреннее сочувствие.
– Сильно, – кивнул Руслан.
На самом деле словосочетание «сильно рассердилась» не передавало сути. Ольга Андреевна была в ярости. И хотя со времени той поездки домой на майские праздники, когда Руслан представил матери Яну, прошло больше двух месяцев, он до сих пор не мог без содрогания вспоминать разговор с матерью и последовавший за этим скандал.
– Мамуля, а что тебе нужно было от Бахтина? – спросил тогда Руслан. Спросил как будто между прочим, совершенно спокойным тоном. В тот момент все четверо – мама с Семеном Семеновичем и он с Яной – сидели на веранде и пили чай.
Ольга Андреевна вздрогнула, быстро поставила чашку на блюдце, расплескав чай.
– Я не понимаю, о чем ты, – ответила она, пряча глаза.
– Восемь лет назад, в девяностом году, ты искала его. Записала его служебный адрес и телефон. Ты хотела с ним встретиться? Зачем?
– Ничего я не хотела. Откуда ты это взял?
– Вот отсюда.
Он вытащил из нагрудного кармана рубашки записку и положил на стол перед матерью.
– Это название фирмы Бахтина и его телефоны. И почерк твой. Ты можешь это как-нибудь объяснить?
– Я не буду ничего тебе объяснять. – Ольга Андреевна уже пришла в себя от неожиданности, и ей даже почти удалось взять себя в руки. – Откуда у тебя эта бумажка?
– Тетя Соня отдала вместе со всеми твоими вещами. Мама, ну пойми, бессмысленно же отпираться, все и так ясно.
– Что тебе ясно? Если тебе все ясно, тогда не спрашивай.
Мать сильно нервничала, это было видно не только Руслану, но и Семену Семеновичу, который успокаивающим жестом погладил Ольгу Андреевну по руке и встал.
– Яночка, пойдем в дом, – сказал он примирительно, – у матери с сыном семейный разговор,
Янка, верный товарищ, нагнулась к Руслану, сделала вид, что целует его в щеку, и шепнула:
– Мне остаться?
– Не нужно, – тихо ответил он. – Мы сами разберемся.
– Мама, нам пора объясниться, – решительно начал Руслан, когда они остались одни. – Я уже много лет пытаюсь выяснить правду о смерти Мишки. И ровно столько же лет ты этого не одобряешь и меня в этом не поддерживаешь. Ты говоришь, что никакая правда не сможет вернуть нам Мишку и не нужно тратить силы на ее поиски. Ну хорошо, я готов понять твои аргументы, я готов смириться с тем, что моя мать не желает разобраться в убийстве собственного сына. И вдруг я узнаю, что за моей спиной ты пыталась встретиться с убийцей. А может быть, не только пыталась, но и встретилась. И ни слова не сказала мне об этом. Согласись, это выглядит странным.
– Мне все равно, как это выглядит. Ты нашел свою правду?
– Пока нет. А ты? Ты ее случайно не нашла? О чем ты говорила с Бахтиным? Что он тебе сказал?
– Я с ним не встречалась.
– Тогда зачем эти телефоны? – Он в сердцах ткнул пальцем в лежащую на столе записку. – Что все это означает?
Ольга Андреевна побелела, судорожно сжала в пальцах чайную ложечку, которой нервно постукивала по столу.
– Я запрещаю тебе разговаривать со мной в таком тоне! Ты слишком увлекся образом Шерлока Холмса и забыл, что перед тобой мать, а не посторонняя женщина. Много лет я тебе твержу, чтобы ты прекратил свои поиски, потому что они ни к чему не приведут. Я тебя умоляла, заклинала, уговаривала. Я плакала. Только что на колени перед тобой не становилась. Но ты продолжаешь делать по-своему. Ты не слышишь моих слов и не уважаешь мои чувства. Ты вообще забываешь о том, что я – твоя мать и ты должен со мной считаться.
– Я ничего не забываю, мама, я помню о том, что ты – мать, у которой отняли сына, а потом еще и оболгали его, выставили пьяницей и хулиганом. И все эти годы я не понимал твоего равнодушия. Почему ты так против того, чтобы я узнал правду? Почему ты пытаешься выгородить Бахтина?
– Я никого не выгораживаю, я защищаю свой душевный покой. Я не желаю, чтобы ты копался в этом деле, я не желаю вспоминать о смерти Мишеньки и говорить об этом. Можешь ты хотя бы это понять?
– Могу. Тогда зачем ты искала Бахтина? Зачем, мама? О чем ты собиралась говорить с ним, если не о Мише? О погоде? О политике?
Мать молчала, глядя через открытое окно на распускавшуюся в саду нежную зелень. Руслан подсознательно чувствовал, что надо остановиться, свернуть разговор и вывести его снова в мирную колею. Но остановиться уже не мог. Его глубоко задевала мысль о том, что мать тайком от него встречалась с убийцей брата. Ладно, пусть она не одобряет и не поддерживает его поиски истины, это ее дело. Но действовать за спиной сына – это уж слишком. Выходит, ее нежелание узнать правду – всего лишь показуха. На самом деле она хочет что-то скрыть. От кого? От него, от своего сына Руслана?