Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы

Маринина Александра

Но именно с хоккея все и началось. В сентябре проходила хоккейная суперсерия СССР — НХЛ, игры транслировали по телевизору, и, измученный собственной отверженностью, Игорь в отчаянии пригласил Колобашку к себе домой смотреть матч. Трансляции шли поздно вечером, и ему пришлось просить маму, чтобы та позвонила родителям Колбина. Уж о чем они там разговаривали, Игорь не слышал, но результат его ошарашил: в гости к семье Мащенко явилось все семейство Колбиных в полном составе — мама, папа, старший брат и сам Колобашка.

— Мы

так рады, что у Сашеньки наконец появился друг в школе, — чирикала Колобашкина мама. — А то он все один да один, ни с кем не дружит.

Колобашку, как самого слабовидящего, усадили прямо перед экраном.

— Во клево! — не переставал восторгаться Саша. — Никогда по такому классному телику хоккей не смотрел.

Телевизор у Мащенко и впрямь был отличный, цветной, с большим экраном, фирмы «Грюндиг». Наши хоккеисты победили со счетом 7:3, и стены квартиры, да и всего дома в тот вечер содрогались то от рева восхищения, то от стонов отчаяния.

На другой день к Игорю в школе подошел Гена Потоцкий, тот самый вихрастый паренек, который прогнал его с задней парты возле окна.

— Колобашка сказал, что смотрел вчера хоккей у тебя дома. Врет, нет?

— Смотрел, — подтвердил Игорь, замирая от страха и одновременно от радости. К нему впервые обратился кто-то, кроме ненавистного Колобашки. И не просто кто-то, а сам Генка Потоцкий. За несколько дней Игорь успел понять, что Генка — самый авторитетный в классе, как скажет — так и будет.

— Он говорит, у тебя телик клевый. Врет, нет?

— «Грюндиг», — неумело пытаясь скрыть гордость, заявил Игорь.

— Ух ты! А чего ты с Колобашкой сидишь? Убогих любишь?

— Так больше не с кем сидеть, других мест нет. Зоя Николаевна меня посадила, вот и сижу, — простодушно объяснил Игорь.

— Заметано, — таинственно подмигнул Генка.

Когда ребята вернулись в класс после переменки, Потоцкий подошел к пареньку, сидящему за партой прямо перед ним.

— Колян, освободи место, пересядь к Колобашке.

— Почему? — в ужасе закричал тот. — Я не хочу, я здесь сижу.

— Ну пересядь, будь человеком. А то побью, — пригрозил Потоцкий.

— Игорь, иди сюда, с нами сидеть будешь.

Дома у Генки телевизор был не хуже, настоящий «Филипс», он тоже, как и Игорь, имел возможность видеть в цвете мельчайшие детали знаменитых хоккейных матчей, в том числе и надписи на клюшках игроков. Оба мальчика первыми в классе стали делать из спичечных коробков миниатюрные клюшечки с надписями «KOHO», «TITAN» и «JAFE» и со знанием дела обсуждали ход игры, пересыпая свою речь фамилиями Михайлова, Петрова, Харламова, Якушева, Старшинова, Кузькина и Викулова.

Игорь и опомниться не успел, как оказался третьим членом компании, состоявшей из Генки Потоцкого и заправского хулигана Жеки Замятина, того самого низкорослого, со злыми глазками.

Еще долгое время Игорь ловил на себе несчастный и растерянный взгляд Колобашки, который не понимал, почему его отвергли, и надеялся на то, что новый друг еще вернется к нему. Первое время Игоря это смущало, но вскоре новые друзья совершенно вытеснили из его памяти дни, проведенные в обществе никчемного и всеми презираемого полуслепого тупицы.

* * *

— Ты больше не дружишь с Сашей? — как-то спросил папа.

Игорь даже не понял сперва, о ком идет речь, и только потом догадался, что отец имеет в виду Колобашку.

— Нет, — нехотя ответил он.

— Почему? Вы поссорились?

— Мы не ссорились. Просто он… скучный.

— Понятно, — кивнул отец. — И с кем же ты теперь дружишь?

— С Генкой и с Жекой.

— А поподробнее нельзя?

— Ну чего подробнее… — Игорь задумался. — Генку в классе все уважают, как он скажет — так и будет.

— За что уважают? — продолжал допрос отец. — Он отличник?

— Да нет, он как я учится, на пятерки и четверки. И тройки бывают тоже.

— Так за что же его уважают? Может, он хороший спортсмен? В секцию ходит?

— Ни в какую секцию он не ходит. Просто уважают, и все.

— Ладно, а кто такой Жека?

— Замятин. Он в «чижика» лучше всех играет. И в «трясучку».

— В «трясучку»? Что это за игра? — приподнял брови отец.

Игорь прикусил язык. Черт, надо же было так проболтаться! Играть в «трясучку» в школе строжайше запрещали и нарушителей запрета сурово наказывали. Генка Потоцкий, правда, и тут был исключением, ловили его за игрой регулярно, но почему-то ему все сходило с рук. Как же теперь выкручиваться?

— Игорь, ты мне не ответил, — настойчиво сказал Виктор Федорович. — Что это за игра такая?

— Это… ну… монетки подбрасывать. И угадывать, орел или орешка.

— Решка, а не орешка, — поправил отец. — Поподробнее, если можешь.

Игорь нехотя принялся объяснять, что можно играть на две монетки по 5 копеек, а можно на четыре по 2, и тогда приходится договариваться, как играть, «на все или на много». Иногда даже пускают в ход десяти- и двадцатикопеечные монеты, но это в основном делают ребята постарше.

— Это же игра на деньги! — возмутился Виктор Федорович, выслушав невнятные объяснения сына. — Неужели в вашей школе это разрешают?

Пришлось признаваться, что, конечно, не разрешают.

— И ты тоже играешь?

— Нет, — соврал Игорь.

— А Генка твой с Жекой, выходит, играют?

Выхода не было, он все равно уже протрепался, что Жека — лучший по «трясучке». Сейчас отец рассердится и запретит ему дружить с ребятами. Что же теперь делать?

Но вопреки опасениям отец вовсе не рассердился, только спросил: