Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток
Шрифт:
На обратном пути они заговорили о совсем других вещах и к этой теме больше не возвращались. На даче они застали процесс активной подготовки Анны Моисеевны к переселению в Москву. Григорий упаковывал вещи, а Анна Моисеевна накрывала на стол, выставляя все продукты, которые не имело смысла тащить в город и которые, по ее представлениям, непременно следовало съесть.
– Девочки, садитесь скорее, – хлопотала она, – уже все горячее.
– Тетя Аня, – возмущалась Инна, – мы еще твой обед не переварили, а ты снова за стол усаживаешь. Имей же совесть!
– Какая совесть, деточка? – Анна Моисеевна
– Тетя Аня, а может, папе оставим? – схитрила Инна. – Скоро папа приедет, ты лучше его покорми.
– Не волнуйся, деточка, за своего папу, я для него оставила тушеное мясо и салат, там почти целая миска «оливье». Девочки, не пререкайтесь, мойте руки и за стол.
– Как ты думаешь, не вывернемся? – шепнула Наташа, намыливая руки под краном.
– Дохлый номер, – со смехом ответила Инна. – Ты же знаешь тетю Аню. Пока до смерти не закормит – из-за стола не выпустит. Бедный папа, еще и ему достанется.
– А если ее отвлечь и призвать на помощь собак?
– Ты что! – Инна посмотрела на нее со священным ужасом. – Теткину стряпню собакам скармливать? Да ее удар хватит!
– Так она же не заметит. Мы тихонько.
– Не пройдет. Она собак в строгости воспитала, они с человеческого стола ни крошки не возьмут. Только свою собачью еду и только из своих мисок.
– Инуля, ну придумай что-нибудь, я же лопну, – взмолилась Наташа. – И Анну Моисеевну обижать не хочется, она так старалась, столько всего наготовила к нашему приезду. И выбрасывать еду нельзя, это грех, тут я согласна. Может, с собой забрать?
– Мысль. – Инна одобрительно кивнула головой и протянула подруге полотенце. – Давай что можем – съедим, а остальное упакуем в виде гостинцев твоим оглоедам.
Они с видом великомучениц впихнули в себя щи и жареную картошку, а блинчики с творогом и котлеты Наташа попросила разрешения забрать домой и упаковала в полиэтиленовые пакетики. К приезду Бориса Моисеевича весь багаж был готов к погрузке. Пока хлебосольная старушка потчевала брата салатом «оливье» и тушеным мясом с черносливом, Инна, Григорий и Наташа еще раз обошли весь дом и участок, проверили, все ли в порядке, все ли вентили перекрыты и все ли вещи собраны.
– Гриша, взгляни на этот исторический куст, – торжественно произнесла Инна, когда они проходили мимо смородины. – Вот здесь, на этом месте моя безумная подруга валялась на одеяле с учебником алгебры, в то время как вся передовая молодежь дачного поселка во главе с твоей женой развлекалась на озере. И каков же результат? То же самое высшее образование, точно такая же семья и почти такой же достаток. Так для чего нужно было отказывать себе в удовольствиях и гробить свои молодые годы?
– Зато Наташу знает вся страна,
– Ощутимую, – со смехом согласилась Инна. – Если я, Гришечка, захочу тебе изменить, то сделаю это легко и просто, и ты никогда об этом не узнаешь. Зато Наташке такая перспектива не светит, ее вся страна знает в лицо. Стоит ей появиться в ресторане или на тусовке какой-нибудь с посторонним мужчиной, об этом завтра же напишут все газеты. Она не только в юности лишала себя радостей жизни, но и насчет зрелых лет постаралась.
Гриша перевел внимательный взгляд с жены на Наташу, зачем-то потрогал упругие тонкие ветки кустарника и ничего не ответил.
Уже в Москве, когда машина подъезжала по Садовому кольцу к Смоленской площади, Наташа тихо сказала сидящей рядом с ней на заднем сиденье Инне:
– Инуля, меня с детства поражало, что ты так часто оказываешься права. А ты мне отвечала, что в тебе генетически присутствует вековая мудрость еврейского народа.
– Сейчас к ней добавился еще и мой собственный сорокалетний опыт, – улыбнулась Инна. – А что, ты уже созрела для того, чтобы признать мою правоту?
– К сожалению, да. Я представила себе, как после вчерашнего скандала сейчас буду разговаривать с Вадимом, и поняла, что хочу оттянуть этот сладостный момент. Если бы я его любила, я бы летела домой как на крыльях.
Машина притормозила у дома в переулке Каменной Слободы, Инна поцеловала Наташу в щеку и шепнула в самое ухо:
– Говорят, признание ошибки – это уже полдороги к тому, чтобы ее исправить. Дерзай, дорогая.
Наташа немного постояла у подъезда, глядя вслед удаляющейся машине, и стала не спеша подниматься по лестнице. С каждой пройденной ступенькой на сердце становилось все тяжелее. Между вторым и третьим этажами она привычно вспомнила Марика, всегда на этом месте он возникал в ее памяти, перед глазами всплывало его лицо, в ушах звучал негромкий голос: «Никогда не задавай вопрос, если не уверена, что готова услышать ответ». Именно здесь много, много лет назад он сказал ей эти слова, а она тогда дрожала от предчувствия чего-то сладкого и страшного, она была влюблена и надеялась…
Не дойдя один пролет до своего этажа, Наташа остановилась у окна, достала сигареты. Вот сейчас одну сигарету выкурит – и пойдет домой. Не хочется. Страшно. Неприятно. Тягостно. Господи, неужели Инка права?
Руслан
Досье на Бахтина становилось все толще, его биография обрастала подробностями и мелкими деталями. Теперь Руслан знал не только имя его первой жены, но и обстоятельства развода, и историю вторичной женитьбы на молодой красавице. Отдельные странички досье были посвящены привычкам Бахтина, его вкусам и пристрастиям, даже любимым блюдам и предпочитаемым сортам вин. Этот успешный и удачливый бизнесмен жил на широкую ногу, ни в чем не отказывая ни себе, ни молодой жене. Но собрать информацию о сегодняшней жизни Бахтина особого труда не составляло, Руслану же нужны были сведения о нем более чем десятилетней давности. С кем общался в 1984 году, с кем конфликтовал, о чем думал, чего боялся, к чему стремился.