Тот самый парень из порно
Шрифт:
Я приняла горячий душ, холодный, снова горячий — по-моему, стало только хуже. Теперь меня трясло всю целиком и еще зубы стучали.
В автобус мы забрались последними под цепкими взглядами сорока китайцев. Когда он тронулся, я застонала буквально в голос.
Все-таки в юности страдания душевные были так сильны наверняка просто потому, что организм гораздо лучше переносил недосып и похмелье. Было б у меня такое похмелье, когда Юрка из соседнего подъезда меня бросил, я бы перестала страдать
Через полчаса стало ясно, что не только экскурсионная программа под угрозой, а и вообще мое дальнейшее существование — в автобусе жестоко укачивало. Я была согласна, чтобы меня положили под кустик и спасались сами.
Через час мы прибыли на первую остановку — где-то среди бескрайних полей американщины нашелся маленький китайский ресторанчик, где и останавливались на завтрак подобные нашей экскурсии. Там отвратительно бодрая Асель — ведьма! — как-то столковалась с хозяевами и приволокла мне плошку жирного и невыносимо острого супа. Я думала, она меня добить решила. Но терять было уже нечего — лучше умереть, чем так жить.
К моему удивлению, к концу плошки я хоть и напоминала огнедышащего дракона, но заметно ожила. А к моменту посадки так и вовсе поскакала бодрым козликом. С поправкой на возраст. Чудодейственное китайское лекарство осталось безымянным, но спасло мне поездку.
Следующие несколько дней я почти не вспоминала про Дэрила — было как-то вообще некогда. Экскурсии, прогулки, игра в догонялки с автобусом, на который мы умудрились опоздать, снова китайские отели, где мы падали и засыпали, едва успев раздеться.
С возрастом понимаешь одну главную вещь — мужиков много!
А в этот забытый богами каньон, к этому изумительному озеру, в этот легендарный город можно больше никогда и не вернуться!
Так что о свидании я вспомнила, когда мы уже собирали шмотки, чтобы выписываться из отеля в Вашингтоне и ехать в аэропорт на такси. Толпа дружелюбных китайцев радостно махала и что-то кричала нам на прощание. Мы не понимали ни слова, но тоже улыбались, махали и кричали «До свидания! Было здорово!» по-русски.
— Надеюсь, они не проклинали нас за опоздания и храп в автобусе, — сказала я с Асель.
— Даже если и так — ты никогда об этом не узнаешь, — отозвалась моя мудрая подруга.
В кармане пиликнул телефон, и я чуть не уронила его, когда доставала — так сильно тряслись руки. Агааааа! Вот и он!
«Буду ждать тебя вот за этим столиком через час», — гласило сообщение. На фотографии было название бара и стрелочка показывала на столик у окна, спрятанный за колонной.
— Давай быстрее, мы же опоздаем! — тут же метнулась я запихивать остатки сувениров в дорожную сумку.
Асель только улыбнулась. Но ускорилась, слава богу.
А что, если я приду раньше?
Может быть, немного опоздать?
Минут на пятнадцать хватит?
А если он тоже опоздает? Тогда на полчаса?
Но вдруг у него только и есть эти полчаса до самолета?
Он вообще помнит, как я выгляжу? Я-то помню. Ооооо, я помню его с ног до головы.
Прямо-таки неловкий момент — сидеть напротив мужчины и точно знать, как выглядит его член. В подробностях.
Даже лучше, чем его татуировки. Хотя про татуировки я тоже все знаю — в каком порядке они появлялись на его теле, что написано на внутренней стороне бедра, какое имя он «забил» разноцветным рукавом на левом предплечье и как изгибается гигантский скорпион у него на спине, когда Дэрил вколачивается со всего размаху… кхм. В общем, много знаю.
Очень.
А он меня видел толком?
Пять секунд вживую, пока он разглядывал меня с наглой улыбочкой, а я готовилась бежать?
И одно крайне удачное селфи, где я выгляжу лет на десять лучше.
Вывеска с алыми неоновыми буквами, столик у окна за колонной — я сразу его увидела.
Ноги моментально вросли в землю, а в мозг вцепились миллионы зубастых крошек-сомнений. Идти? Не идти?
Кой черт, я же всю жизнь буду жалеть, что струсила!
Я тряхнула головой и вспомнила, что сегодня с утра волосы на удивление удачно уложились в прическу, я нанесла только немного мусса для закрепления. И стрелки ровно нарисовались с первого раза. Не пропадать же добру!
И я решительно направилась к столику за колонной, от волнения впечатывая каблуки туфель в плитку пола с такой силой, что, кажется, летели искры.
— Привет! — сказала я, остановившись за метр до него, не в силах больше сделать ни шагу. И не сказать ни слова. Так близко мы еще не были.
Он поднялся, встречая меня и сделал шаг вперед, становясь еще ближе.
Взгляд почему-то сфокусировался на напряженной жиле у него на шее, которая всегда часто пульсировала, когда он кончал в кадре, и выше, к глазам, подниматься отказывался.