Тот самый сантехник. Трилогия
Шрифт:
Так они и смотрели друг на друга примерно минуту. Боря с двояким чувством радости и печали и девушка с ресепшена с острым желанием на месте Дашки оказаться.
Осознав, что назад не отмотать, Глобальный лицо отвернул и в сторону говорить начал:
— Диана, послушай меня внимательно. Хорошо?
— Хорошо, — ответила она, капельку последнюю слизнула, но член из руки отпускать не торопилась.
— Дал Бог тебе клитор — даст и мужика, который его найдёт, — заявил Боря и снова в глаза посмотрел серые, с блядской поволокой.
—
— Правда-правда. Кто-нибудь, да попадёт…ся, — ответил со всей уверенностью то ли разбуженный, то ли пробуждённый, игру в гляделки принимая.
Диана, усмехнувшись победно, тут же от одежды начала избавляться, но Боря в раз напрягся и с дивана её спихнул, сам подскочил. Голый застыл, не зная с чего начать: одежду искать по кабинету или лекцию о вреде развратно-поступательных движений на рабочем месте прочесть. Но вместо этого к раковине подошёл и умылся.
На эту процедуру он потратил секунд пятнадцать, но когда обратно к гостье кабинетной повернулся, она уже голой стояла: бледная, тонкая кожа с камуфляжем «кровь с молоком».
С посвежевшим ртом уверенности прибавилось.
— Дина, блядь! Ты чего творишь?!
— Я не блядь, я честная давалка, — спокойно заявила девушка и капелька на половых губах повисла от желания превеликого.
Прикусив нижнюю губу, показав зубки как хищник голодный, в атаку бросилась. На пару шагов подступила. Но как девушка опытная, не сразу на мужика пошла, а к двери подошла, вход перекрыла. Альтернатива — только в окно.
— Трахни меня, Боря! — заявила хищница чернявая. — Ваши крики у меня в ушах вместо музыки стоят. Не могу больше!
— Какие крики? — возмутился Боря, на диван запрыгивая. — То когда было? А если и было, то как-то… вспоминать не принято.
— Я тоже думала, что забуду, но утром пришла, открываю, а они — снова.
— Я спал!
— Ты то может и спал, а Дарья Сергеевна очень даже бодрствовала.
Боря сглотнул невольно. Может и бодрствовала. Порнуха какая-то снилась. Там вроде он последним мужиком на всём белом свете остался. А они по очереди подходили, домогались. А все такие красивые. Как отказать-то?
— Дина, прекрати!
— Я уже сказала, что я не Дина, я Диана! — заявила девушка и в ноги бросилась.
Боря приготовился к захвату, удержанию и возможному броску через бедро с дивана на пол, но чернявая только за член ухватилась и снова губами приникла.
Пробуждённый снова поморгал, попытался вырвать из цепких губ, но тут же девичьи ручки подключились. Встала, главное, во весь рост ещё, а он на диване стоит. Но её ростик и размер его ног до бёдер идеально совпали: не нагибается даже, и на цыпочках не тянется.
«Боря, тут одно из двух, либо на идеальный отсос нарвались, либо диван такой же надо купить», — заявил тут же внутренний голос и замолк, так как Дина ладошками тёплыми за ягодицы взяла
Боря вздохнул, брови домиком сделал, негодуя, даже кулак сжал. Но применять его не стал. Девушек бить — последнее дело. Разве что немного отшлёпать. Но это лишь тех, кого замуж брать собираешься. А эта чернявая ретивая планы все ночные сбила. Теперь по новой всё думай, планы-перепланы затевай.
— Слушай, а где Дашка? — наконец принял всё как есть Глобальный и даже руки на плечики худенькие положил, чтобы лучше баланс удерживать.
— За карасями уехала, — ответила быстро Дина, и тут же обратно за подработку без зарплаты, но в явное удовольствие принялась, пока не отобрали.
Боря зевнул, потянулся, пробуждаясь и по плечу похлопал.
— Слушай, а караси то причём?
Дина за ягодицу ущипнула, чтобы не отвлекал. Но всё же ответила:
— Так она обычно витаминный комплекс с аминокислотами принимает. А её любимый производитель прекратил поставки. А ей без омега-3 не жить. А те в рыбе жирной. Вот на рынок за карасями и рванула. Те дешёвые, но жаренный, говорит, самое то.
Боря нос почесал. Вздохнул снова. Дина зыркнула снизу-вверх. А в глазах мольба стоит. И член стоит, помпой губ накачанный до багровости. Тишина в кабинете. Пуст ещё зал. И слышно в тишине этой, как на пол капелька капнула. А то не с крана капелька. То от большого желания женского.
— Да что ж ты будешь дела-а-ать, — протянул Боря, с дивана спрыгнул и Дину в одно движение на диван поставил. На коленки.
Из гуманитарных соображений, чтобы здоровье не портила и нервы ушли, Боря в Дину-то и вошёл.
— Ох ты ж нихуя ж себе! — была её первая фраза, когда цвяточек набухший был сорвал, опробован и тут же углублен. Вошло ещё как назло, как по маслу. Никаких тебе трений и препирательств. Словно долго и тщательно чернявая шалунишка дома с игрушками играла разноразмерными, да больше похоже на вырост брала.
Боря тазом задвигал, за попу маленькую взял, сдавил булку мелкую аккуратно. А обладательница попы тут же и говорит почти басом:
— А ну-ка блядь жёстче!
Удивился Боря. Вроде маленький человек, слабенький, бледненький, а слова такие знает и рычать зверем умеет. Видно сидит в ней маленькое зло и бормочет что-то своё вместо человека того доброго и отзывчивого.
А зло изгонять нужно!
Уверовав в заповедь эту жизненную, засунул Боря уже как следует. Застонала Дина, но тут же подмахивать начала, и сама насаживаться. Глобальный тут же возможностям организма и удивился. Вроде насквозь её от сих до сих протыкает, а из темечка почему-то не вылезает. Где только помещается?
— Ёбаный-корёбаный! — кричит Дина не своим голосом, словно обряд сексорцизма проходит, и демоны из неё штабелями попёрли. — Ебать-колотить! Вдувай мне по самое не хочу! Не жалей! Еби, Боря! Еби-и-и-и!