Тот же самый страх

Карр Джон Диксон

Мистер Шеридан, позабыв о палате общин, грациозно сел на место и, сияя, повернулся к Филипу.

– Брак? – воскликнул последний. – Но кто же собирается вступить в брак?

– Я, – со скромной гордостью признался мистер Шеридан.

Возможно, он был не в лучшем виде. Одна коленная пряжка отстегнулась, шейный платок сбился набок, жилет был весь в винных и табачных пятнах. Зато он не располнел. Его обаяние, его красивый, бархатный тенор более чем искупали и длинное бордовое лицо, и нос, про который говорили,

что им можно разжигать огонь.

– После кончины моей первой жены, лорд Гленарвон, я думал, что похоронил всю любовь вместе с нею. Я был не прав и первый признаю свою ошибку. Через три дня, двадцать третьего апреля, я соединюсь брачными узами с самой красивой, самой божественной и самой славной представительницей прекрасного пола! – Энергия мистера Шеридана била через край. – Ах, моя несравненная Гекка! – воскликнул он посреди мертвой тишины, мечтательно обращаясь к потолку. – Мое зеленоглазое божество! Любовь моей жизни! Мой кусочек небеленого полотна!

В перегретой столовой, насыщенной винными парами и приторным ароматом красно-белых роз, послышался густой бас, исполненный непреодолимого достоинства:

– Мистер Шеридан!

Мистер Шеридан встал на ноги, заложив одну руку за борт своего длиннополого сюртука, и храбро посмотрел на своего хозяина.

Принц Уэльский также встал, хотя и не без труда. Однако после того, как он отыскал взглядом драматурга, жесты его стали легкими и непринужденными.

– Мистер Шеридан, сэр! – сурово заявил он. – Вы пьяны!

– Ваше королевское высочество, сэр! – отвечал Шеридан, широко разводя руками, словно желая подчеркнуть свою прямоту. – Я совершенно с вами согласен!

– Отлично! В таком случае, – промолвил его королевское высочество, немедленно смягчаясь и проявляя великодушие, – более мы не будем об этом говорить!

– Сэр, я глубоко вам признателен.

– Пустяки, сэр. Однако…

Хотя их хозяин не произнес ни слова, его королевские глаза недвусмысленно и зловеще приказывали сесть. Красноречие мистера Шеридана, когда он заводился не на шутку, требуя отдать под суд Уоррена Хейстингса, генерал-губернатора Индии, по обвинению в жестокости и коррупции, вызывало слезы на глазах многих членов палаты общин. Сейчас же принцу Уэльскому не хотелось, чтобы кто-либо отнимал у него лавры ниспровергателя.

Мистер Шеридан сел на место.

Массивная фигура принца нависала над столом, словно воздушный шар; высокие свечи в золотых канделябрах от жара кренились во все стороны. Язычки пламени, шипя, бросали отблески на красные стены, синий потолок и невозмутимых лакеев, стоявших за каждым стулом.

Однако ярче всего освещалось лицо его королевского высочества, теперь красное, как у рака, и его увлажнившиеся глаза.

– Дорогие друзья, – начал он, задыхаясь от переполнявших его чувств, – на одно мгновение я действительно разгневался!

Пауза –

для вящего эффекта.

Все гости устремили мрачные взгляды в свои тарелки, кроме Филипа, который задыхался во влажной, жаркой, надушенной атмосфере, и Дженнифер, которая сидела, прикусив губу. Он встретился с ней взглядом; угадав, что она сожалеет о своей вспышке и страстно хочет помириться, он снова воспрянул духом.

– Но я разгневался, – тепло продолжал принц, – только потому, что заявление мистера Шеридана оказалось преждевременным. Я сам хотел объявить о его женитьбе!

– Уверена, именно так вам и следует поступить! – всхлипнув, пропела леди Джерси.

– Как вы догадались, я нахожусь здесь инкогнито. Обременительные обязанности, – принца слегка передернуло, – вынуждают меня завтра вернуться в Бейсингстоук. Тем не менее я полагал, что будет справедливо явиться сюда накануне его женитьбы на мисс Эстер Джейн Огл. Я должен оказать честь моему старому высокочтимому другу. Он – не только выдающийся государственный деятель, который охраняет и поддерживает стойкие принципы вигов, но и автор таких поистине бессмертных комедий, как «Соперники» и «Школа злословия».

Гости загудели; затем послышались жидкие хлопки, постепенно перешедшие в шквал аплодисментов.

Мистер Шеридан никак не ответил на речь принца. Казалось, в этот короткий миг он обозревает свою жизнь, которая вовсе не являлась комедией.

Принц растрогался еще больше.

– На этот небольшой обед, – загремел он, слегка покачиваясь, – я пригласил только тех, кто хотя, возможно, и не отмечен высшими наградами, однако славится чистотою в частной жизни. На сей раз они меня не поймают, клянусь Богом! Сегодня я не дам пищи для скандальной хроники!

– Мой милый! – прошептала леди Джерси, хватая принца за рукав. – Милый!

– Ах да! – Принц немедленно и величественно восстановил свое достоинство. – О чем бишь я… В качестве свадебного подарка для мистера Шеридана и его невесты я купил побрякушку – безделицу, сущий пустяк, – судя по щелчку его пальцев, «пустяк» стоил по меньшей мере две или три тысячи, – который я и подарю мистеру Шеридану в надлежащее время, в конце нашего веселого обеда. До тех пор – ни слова более! Мне остается лишь добавить…

Принца душили слезы. Его многочисленные подбородки тряслись. К ужасу Филипа и страху Дженнифер, глаза принца наполнились слезами, которые ручьем хлынули по толстым щекам.

– Остается лишь добавить… – продолжал принц, – что я желаю мистеру Шеридану быть счастливее во втором браке, чем счастлив я в первом! – Он склонил голову.

Последовали оглушительные аплодисменты. Они эхом отдавались от красных стен, от невозмутимых лакеев; они подняли вихрь в душной, отравленной атмосфере зала, в котором никогда не открывали ни одного окна.