Тот же самый страх
Шрифт:
– Конечно да, миледи! Вы ведь велели мне отложить самый красивый на случай, если здесь будет его светлость!
– Разве я не просила тебя придержать язык?
– Но его светлость на редкость хорошо сложенный джентльмен, миледи, и я подумала…
Послышался звук пощечины, и Молли ударилась в слезы. Снова стук – отрывистый и властный, – от которого задрожала дверь.
Хлорис бросилась к своему креслу. Тщательно закутавшись в халат, она оперлась локтями о подлокотник, а пальцы приложила к вискам.
– Входите, пожалуйста! –
Полковник Тобиас Торнтон из Королевского драгунского полка явился при полном параде. За ним осторожно выступал его молодой сын Дик. Филип помнил обоих по вчерашнему обеду.
Еще вчера он заметил, с каким глубоким почтением и даже благоговением все относятся к бравому полковнику. Если кто-то случайно касался его плеча, тут же приносились
глубочайшие извинения. Как и прочие гости, полковник Тор-нтон не уставал подливать себе портвейна. Среди друзей полковник слыл весельчаком и душой общества, однако на публике держался холодно и высокомерно. Вот и сейчас лицо его застыло в вежливой светской маске, хотя маленькие живые бледно-голубые глазки проворно подмечали все происходящее в комнате.
Филип поклонился.
– Ваш покорный слуга, полковник Торнтон, – сказал он. Полковник Торнтон ответил столь же официально. Его высоким скрипучим голосом восхищались подчиненные – им нравилась врожденная властность полковника.
– К вашим услугам, лорд Гленарвон. Кажется, вы незнакомы с моим сыном? Дик, это мой старый друг, лорд Гленарвон.
Дик, прыщеватый двадцатилетний юнец в плохо сидящем смокинге, ужасно хотел казаться светским человеком. Величавое приветствие Филипа произвело на него сильное впечатление, однако настолько взбудоражило его, что он лишь невнятно промямлил что-то в ответ.
– Прошу вас, садитесь, джентльмены! – пригласил хозяин. Все промолчали.
Полковник Торнтон едва взглянул на Хлорис и тут же деликатно отвел глаза. Атмосфера накалялась; Хлорис откровенно наслаждалась предстоящим скандалом.
– Ах, полковник Торнтон! – пожурила она. – Как вы на меня смотрите! Мне, право, неловко! Полагаю, положение несколько деликатное.
Полковник сбросил официальную маску.
– Откровенно говоря, леди Гленарвон, – заявил он своим высоким звучным голосом, – мне чертовски не по себе… то есть находиться в дамском будуаре!
– Конечно, конечно! С другой стороны… – Хлорис наградила его тем же кокетливым взглядом, что и всех прочих.
Полковник Торнтон был дамским любимцем – леди очень нравились его властная внешность, орлиный аристократический нос, высокие скулы и губы, всегда изогнутые в презрительной усмешке.
Полковник в парадной форме, казалось, занял собою все пространство. Под мышкой он держал свою огромную треуголку, украшенную белым коротким плюмажем. Короткий алый мундир от ворота до талии украшали золотые шнуры и вертикальный ряд золотых пуговиц. От левого плеча к правому
– С другой стороны, – продолжала Хлорис, – не стоит слишком уж нападать на моего бедного мужа. Это он, знаете ли, пожелал пригласить сюда и вас, и вашего сына.
– Он?! – переспросил пораженный полковник, дергая головой над высоким черным воротником. – Он?!
– Вот именно! Ведь правда, милый Филип?
Полковник Торнтон нисколько не смутился. Наоборот, он издал тонкий смешок, похожий на ржание. Тяжелая парадная сабля звякнула о белые бриджи и начищенные сапоги, когда он шагнул к Филипу и хлопнул его по спине.
– Знаете, Гленарвон, – заявил он покровительственно-дружелюбно, – вы чудак! Ей-богу, чудак!
Филип отстранился и, внимательно глядя на полковника, молча склонил голову.
– Не стоит проделывать такие штуки слишком часто, – предупредил полковник, словно распекая любимую собаку. – Вас могут неправильно понять. Что ж! Ни слова больше! – Он прищурил бледно-голубые глазки. – Кстати! Что же вы от меня хотите?
В будуаре вдруг установилась мертвая тишина. Было слышно только, как за плотными шторами тихо шелестит дождь.
– Я хотел, – звонко проговорил Филип, – обсудить с вами наше возвращение домой.
– А, вот оно что! – беззаботно откликнулся полковник, будто отмахиваясь от Филипа.
Он подошел к окну, отдернул занавес и высунул свой орлиный нос наружу.
– Чертовски мило с вашей стороны, – продолжал он, в последний момент удержавшись, чтобы не подмигнуть сыну, – уступить мне свое место в карете. Я вам очень признателен. Да, очень признателен! – Он осклабился. – Ну вот! Так уже бывало прежде, а? Это ведь не важно.
– Для вас важно, полковник Торнтон.
– Да? Почему?
– Потому что вы не едете в карете.
– Кончайте дурить, Гленарвон! Нет времени! Какого черта вы там бормочете?
– Изъяснюсь четче, – громче проговорил Филип. – Сегодня вы намеревались вернуться к себе?
– Да!
– Отлично! В таком случае можете ехать верхом или нанять экипаж. Можете ехать домой или убираться ко всем чертям – мне все равно. Но если вы ступите в мою карету, сэр, я с превеликим удовольствием вышвырну вас оттуда. Теперь вам понятно?
Хлорис вскочила было на ноги, но тут же снова села.
Полковник Торнтон, казалось, нисколько не разозлился – просто стал более спокойным. Но рука его принялась шарить в поисках белых перчаток, заткнутых за белую с золотом портупею.
– Знаете, Гленарвон… – задумчиво протянул он и шагнул к Филипу, стоявшему неподвижно. – Знаете, Гленарвон, – повторил полковник Торнтон, скаля белые зубы, – если бы вы не были инвалидом, если бы я не знал, что вы – распоследний трус, который боится пистолета и шпаги, я бы заставил вас, Гленарвон, заплатить за ваши слова.