Товарищ "Чума" 4
Шрифт:
Однако, временами мне было реально не по себе, когда приходилось для проверки правильности действия составленной мамашкой печати заниматься натуральным членовредительством. Сначала я очень аккуратно себя резал ножом, прижигал огнем, жег кожу кислотой. В общем, «веселился» на полную катушку.
Когда пришло понимание, что, как и насколько быстро работает (а небольшие раны заживали практически мгновенно), я отрубил себе мизинец на левой руке. Не-не, никакой боли я не почувствовал — к этому моменту я уже легко отключал болевые рецепторы. Максимум было
Но к этому моменту опыт работы с открытыми ранами был довольно велик, а необходимое заклинание было едва ли не впечатано в подкорку. Мне даже не нужно было рисовать её в воздухе и напитывать силой. Я просто мысленно представлял её себе, сразу формируя из энергии резерва.
Повреждение сосудов, независимо от их размеров, — чрезвычайное происшествие в организме, на которое первыми реагируют рецепторы боли, запускающие развитие рефлекторного сужения сосудов. Благодаря уменьшению их просвета снижается скорость кровотока и, соответственно, уменьшается кровопотеря.
Но, поскольку боль я принудительно «отключил», в структуру печати был включён элемент, самостоятельно заставляющий перекрываться поврежденные сосуды. Причем, этот элемент сужал сосуды куда стремительнее, чем это происходило в реальности. Но совсем остановить кровь таким образом было, конечно, невозможно.
Поэтому в работу по остановке кровотечения, срочно включалась сама сосудистая стенка, которая при отсутствии повреждений вела себя абсолютно нейтрально по отношению к проходимой по ней крови. Но стоило только повредить сосуд, тут же «обнажались» волокна коллагена, содержащегося внутри сосудистой стенки. И к ним стремительно летели клетки крови — тромбоциты.
Запускался сложный биохимический процесс — склеивание между собой тромбоцитов с образованием тромбоцитарного или «белого» тромба, помогающего восстановить целостность сосуда. Вот как раз на скорость этого процесса и на количество тромбоцитов в районе повреждения влиял еще один структурный элемент магической печати.
Однако борьба с кровотечением на этом еще не заканчивалась. После того, как сгусток сформировался, происходила активация факторов свертывания крови — специальных белков, которые содержатся в плазме и тромбоцитах и обеспечивают это самое свертывание.
В результате из неактивного белка плазмы крови фибриногена образовался фибрин — белок в форме волокон. С его помощью вокруг сгустка тромбоцитов должна сформироваться фибриновая сеть, которая способна удерживать тромбоциты и другие клетки крови, включая эритроциты, формируя прочный красный тромб.
Вот он-то уже качественно «латал» рану, стягивая ее края и окончательно восстанавливая целостность поврежденного сосуда. На первый взгляд, на этом «ремонтные работы» закончены, но это не совсем так — ведь сформировавшийся тромб может нарушать кровоток за счет уменьшения просвета отремонтированного сосуда. Чтобы этого не происходило, когда задача тромба выполнена, — нужно, чтобы произошло его растворение — фибринолиз…
Зачем я это вам так подробно рассказываю? А чтобы
И заметьте, я ни слова не сказал про регенерацию отрубленного пальца. А ведь нам с Глафирой Митрофановной удалось раскрыть секрет и этого весьма сложного процесса! И разработать под него соответствующую печать! Правда, колдовской энергии такая печать пожирала целую прорву. И полноценно применить её на ком-то, кроме себя самого из-за «несовершенства» моих поврежденных меридианов я не мог.
А вот со мной печать работала просто на загляденье! Отрубленный начисто мизинец полностью восстановился буквально через сутки! А страшные колото-резанные раны я залечивал за каких-нибудь полчаса-час. Так что убить меня теперь становилось в разы труднее.
Я намеренно день за днем наносил себе увечья, с которые с каждым разом становились все опаснее и опаснее. А Глафира Митрофановна, на основании этих результатов всё глобальнее и глобальнее дорабатывала свою целительскую печать, ставшую практически универсальной для всевозможного рода повреждений.
Если бы эту печать можно было бы применять в военно-полевой хирургии — можно было бы спасти десятки и сотни тысяч, а то и миллионы жизней. Но для этого нужно было бы иметь в армии хотя бы несколько тысяч ведьмаков, способных вдохнуть магическую энергию в сложную структуру печати, разработанную Глафирой Митрофановной. Которая даже и дара-то магического не имела.
И еще в моей памяти всплыли слова мертвой старухи-ведьмы — матери Глафиры, о «внутреннем течении времени». О моем «аварийном режиме».
«У простого смертного, — прохрипела она мне тогда, — направление потока времени только одно — вперед и с песней! И скорость у потока постоянная. А у сурьезной ведьмы, как и у всех демонов преисподней, их может быть сколько угодно, потоков этих! И вперед, и назад, и сикось-накось с подвывертом. Поэтому, и убить нас довольно сложно — поток внутреннего времени можно настолько ускорить, что поврежденная плоть исцелиться вполне успевает. Только доживают до этого чудесного момента, когда этой особенностью в полной мере насладиться можно, сущие единицы…»
А я, похоже, до этого момента всё-таки дожил. И от старости, либо от еще каких неприятностей не загнулся, хотя вполне мог. Стоит только вспомнить «черный огонь», едва не пожравший мою живую сущность. Хотя, может, это я зря от такой доли «отказался»? И фрицев куда как сподручнее в образе Кощея Бессмертного было бы гонять? И смерть была бы у меня в яйце…
Тьфу-тьфу-тьфу! Мне такого счастья и даром не нать, и с деньгами не нать! Я еще поживу, и погань нацистскую в живом и цветущем виде не хуже погоняю! А с помощью универсальной печати полного восстановления, да моего «аварийного режима», я и так практически бессмертным становлюсь… Вернее, абсолютно неубиваемым.