Товарищ Кощей
Шрифт:
Князь, присутствовавший при допросе (чем и объяснялось словесное недержание у ганса), по мнению капитана (присутствовавшего при князе. На всякий случай), ничего не понял. А вот сам Гусев...
Правда, окончательно Сергей в этом уверился, когда, закончив допрос, Командир посмотрел на него и вдруг сказал, что этим вот пленным Гусев отработал все свои кобелиные самоволки.
Сергей не обиделся. Главное -- они с напарником сделали нужное и очень важное для защиты Советской Родины и Советского Народа дело. И теперь ему хотелось ещё...
Мысли о прошлом, будущем и вообще
– Немецкие танки прорвали-ись!!!
Гусев чуть не подпрыгнул от неожиданности! В первый раз. А во второй -- когда Кошей рявкнул:
– Стоять!
Повинуясь этому рявканью, ноги паникёра немедленно замерли, а вот туловище продолжило нестись вперёд и в конце концов рухнуло, из-за чего в рот попал изрядный пучок пожухлой травы и вопль прекратился.
Когда звон в ушах поутих, Гусев услышал, как на юго-западной окраине села разгорается стрельба. Судя по звуку -- немецкие МГ и наши трёхлинейки. А вот пушечных выстрелов почему-то не было, что для танковых прорывов как-то не характерно.
Переглянувшись, капитан с князем одновременно пожали плечами, а потом так же одновременно затрусили в сторону боя.
Осторожно выглянув из-за угла крайнего дома, Сергей похвалил себя за догадливость: бой шёл почти так, как он себе и представлял. В том смысле, что танками на самом деле и не пахло. Был один влетевший в канаву мотоцикл с коляской, рядом с которым валялись два трупа в характерных плащах, и ухитрившийся застрять поперёк улицы "Ганомаг". Сергей попытался было сообразить, как эта неплохая, в общем-то, машина вдруг оказалась в такой ситуации, но быстро понял, что сейчас не время, и вернулся к наблюдениям.
Со стороны гансов бой вёл МГ, лениво ("Экономно!" - возмутился внутренний голос) постреливающий из бэтээра короткими очередями. Остальные члены экипажа занимались... чем-то. То ли набивали ленты для пулемёта, то ли выясняли, кто виноват. А может, решали, что делать -- сразу сдаться или ещё подразнить "этих восточных варваров".
Красноармейцы, напротив, палили в белый свет как в копеечку то ли в надежде испугать клятых оккупантов, то ли просто обозначая своё присутствие. Мол, мы здесь и нас так просто не возьмёшь. Гусев со своего места уже заметил парочку таких, а судя по саркастическому хмыканью князя, и он тоже.
Однако положение, если отставить в сторону все юмористические моменты, складывалось не ахти. Гансы не могли сдаться, пока у них остаются патроны (Сергей узнал это недавно, когда при допросе одного из "языков" зашла речь об Уставах. Мол, это у славянских варваров сдаваться Устав запрещает, а вот в цивилизованном Рейхе...). При этом выпустить весь боезапас в небо длинными очередями не позволяет то ли гордость, то ли что-то ещё. А у красноармейцев не было ничего, кроме винтовок. Похоже, даже гранат (или смелости, чтобы подобраться достаточно близко). О том же, что обычная трёхлинейка влёгкую пробивает борт этой, с позволения сказать, бронетехники, люди просто не знали.
Тупик, блин!..
Гусеву пришла в голову мысль отобрать у одного из горе-стрелков винтарь,
Однако удивился не только капитан: стоило Кощею выбрести на середину улицы, как стрельба разом смолкла. Причём с обеих сторон. Потом с бэтээра рявкнул пулемёт, и на дороге перед князем возникла короткая цепочка пылевых фонтанчиков. Потом кто-то из спрятавшихся по разным щелям бойцов громко и заливисто свистнул. Потом опять наступила тишина, и неизвестно, чем бы всё закончилось, но тут Кощей всё же добрёл до гансовской таратайки и трижды ударил кулаком в борт.
"Точно чокнулся", - с сожалением подумал Гусев и начал думать, что писать в рапорте, но тут над бортом показалась рогатая каска и два представителя противоборствующих армий вступили в переговоры. В очень короткие переговоры: князь что-то сказал, потом показал гансу раскрытую ладонь с чем-то непонятным (сам Гусев мог бы поклясться, что с небольшим шариком тьмы. Он такие уже видел. А ещё -- видел, на что они способны), после чего снова что-то сказал, повернулся и всё так же неторопливо побрёл обратно.
На четвёртом шаге (капитан считал) над бортом "Ганомага" появилась ещё одна голова и тоже в тевтонской каске. На пятом эта голова крикнула вслед князю что-то вроде "Эй, ты, стой!", только по-немецки. Кощей продолжал идти как шёл, а на седьмом раздалось (тоже по-немецки) такое долгожданное "Подожди! Мы сдаёмся!"
И только после этого князь остановился, секунду о чём-то подумал, развернулся и снова зашагал к бэтээру -- принимать капитуляцию. А Сергей понял, что ему тоже нужно подойти.
Гансов оказалось всего двое. Вылезли по очереди и встали у борта с поднятыми руками, хмуро поглядывая на начавших выползать из щелей и собираться в кучку красноармейцев. Судя по лицам, у некоторых доблестных представителей РККА сейчас чесались кулаки -- хотелось отвести душу на виновниках недавнего испуга. И виновники это понимали. И уже смирились.
Кощей тоже понял. И потому, чуть повернув голову к бойцам, коротко спросил:
– Кто старший?
Коротко и негромко. Однако его услышали. И вперёд протолкался сержант лет тридцати на вид, чисто выбритый и вообще какой-то весь подтянутый. Виновато глядя на князя, он представился:
– Сержант Негулящий, заместитель командира взвода!
Никак не отреагировав на такую необычную фамилию, князь распорядился принять трофеи под опись и послать кого-нибудь в штаб, чтобы прислали водителя, после чего приказал пленным следовать за ним. Колонной по одному и сняв каски.
Немцы, сообразив, что мордобой откладывается, повеселели, а Кощей, больше не обращая на окружающих внимания, неторопливо зашагал к базе. Как воспримут топающих за ним гансов случайные зрители, его не волновало.