Товарищ майор
Шрифт:
Мышцы Курганова мгновенно расслабли, глаза округлились, и его тело грузно упало на пол. Через несколько секунд под головой Олега Валерьевича образовалась ярко-красная лужица крови.
Все, кто был в кабинете, замерли и в растерянности уставились на распластавшегося на полу Курганова. Даже Максу никто не воспрепятствовал повернуться и посмотреть на поверженного босса.
Первым пришел в себя стоявший в дверях собровец. Он быстро подбежал к Олегу Валерьевичу, встал на колено и, не касаясь головы,
– Кость вдавлена в мозг, – сообщил он. – Срочно нужна реанимация.
Клотов вышел из оцепенения.
Он взглянул на бледнеющего врага и спросил:
– Он жив?
– Еле дышит, – ответил собровец, прощупав пульс на руке Курганова.
Олег Валерьевич лежал неподвижно, и только едва заметная судорога подергивала его веки и мышцы лица. Широко раскрытые глаза безучастно смотрели в потолок, и нельзя было понять, видели они стоящих вокруг людей или уже не могли отличить темноту от света.
«Он лежит в той же позе, что и Агаров, когда я увидел его возле стойки бара», – почему-то подумал майор.
Через минуту рабочая атмосфера, которая всегда сопутствует проведению спецопераций, сама собой сменилась какой-то несобранностью и неопределенностью. Собровцы стали негромко переговариваться, ожидая приказа командира. Макс в растерянности стоял у стены и был таким же бледным, как неподвижный Курганов.
Клотов вдруг понял, что все позади. Он осторожно обошел тело Олега Валерьевича и направился в коридор.
Там он почувствовал сильную слабость, которая часто приходит на смену нервному напряжению. Он прошел в холл и сел в кресло.
Мимо пробежал взволнованный Варенцов.
– Что у вас тут случилось? – спросил он и остановился возле майора.
Но, видя, что Клотов не расположен разговаривать, Варенцов, сгорая от нетерпения, помчался к кабинету.
Во время операции следователь находился на улице в микроавтобусе рядом с магнитофоном и поэтому слышал все, но не понял трагической развязки разговора.
Майор закрыл глаза. День только начинался, но Клотов уже успел смертельно устать.
«Надо выпить крепкого кофе, – подумал он, – и выкурить сигарету».
Майор услышал, как кто-то поднялся по лестнице и, пройдя по коридору, остановился возле его кресла.
Клотов открыл глаза и увидел перед собой мать Агарова. Мария Семеновна пристально смотрела на него.
– Он признался, – сказал майор, поняв вопрос, заключенный в ее взгляде.
«Теперь ей будет легче пережить горе», – подумал Клотов, заметив, как тревога на лице матери сменилась печалью.
– Вы его накажете? – тихо спросила она.
– Обязательно, – пообещал майор. – Если он выживет.
Из кабинета вышел следователь Варенцов и с озабоченным выражением лица сообщил:
– Пульс исчез.
Глава 22
В
– Карина Курганова хочет с тобой поговорить, – сообщил следователь.
– Со мной?! – удивился майор. – А она знает о смерти Курганова?
– Да. Ей сказали.
– Зачем я ей нужен? Наверно, хочет убить меня?
– Нет. Кажется, что-то другое. Она хочет поговорить об аварии. Так что подъезжай. Я тебя встречу.
Клотов положил телефонную трубку и уже через двадцать минут был возле больницы.
Варенцов ждал его возле парадного входа.
– Здесь уже не пройдешь, – сказал он. – Посетителей пускают до шестнадцати.
Следователь и майор обогнули больничный корпус и вошли через приемное отделение.
Пока они поднимались в ортопедо-травматологическое отделение, Варенцов рассказал Клотову о самочувствии Карины Кургановой.
Состояние Карины врачи оценивали как тяжелое, но трещина в ее позвоночнике была не настолько серьезной, чтобы помешать постепенному выздоровлению и полному восстановлению подвижности. Специалисты сказали, что с такой травмой она будет самостоятельно ходить уже через месяц.
Следователь также сообщил, что Ольга Агарова уехала из Центральной бассейновой больницы сразу, как только узнала о смерти брата. Врачи не смогли воспрепятствовать ее отъезду, тем более что острой необходимости в стационарном лечении не было.
Женщины одинаково эмоционально восприняли известие о смерти Олега Курганова. Чувства сестры трудно было понять, а реакция его жены больше напоминала не горе, а испуг.
Когда милиционеры поднялись в ортопедо-травматологическое отделение, Варенцов проводил майора до нужной двери и остался в коридоре.
Клотов, предварительно постучав, вошел в палату.
Возле пострадавшей хлопотала медсестра. Она попросила майора предъявить удостоверение и, перед тем как удалиться, напомнила о том, что пациентку нельзя переутомлять и заставлять волноваться.
Карина Курганова лежала одна в просторной палате. Олег Валерьевич принял меры, чтобы жена выздоравливала в комфорте. Комната чем-то напоминала гостиничный номер. На окнах висели атласные шторы, на стене – картина. На полу был постелен толстый ковер. В углу палаты стояла тумба с телевизором, видеомагнитофоном и музыкальным центром.
Девушка лежала на жесткой больничной кровати. Ее лицо приобрело землистый цвет и похудело, глаза уже не излучали самоуверенность и надменность. В них запечатлелись физические страдания и заглушающая недуг душевная тревога.