Товарищи в борьбе
Шрифт:
– Евгений Ефимович! - воскликнул я, обнимая его. - Вот не ожидал-то!
– А я знал, что встречу вас, - ответил он. - Вы - поляк, вам тут и место. Наверное, удивляетесь, что меня, русака, сюда занесло? Так ведь мы ваши братья.
Знакомым оказался и начальник штаба армии Всеволод Стражевский: с ним в одно время я учился в академии им. М. В. Фрунзе, знал его как офицера, подающего большие надежды. Поэтому ничуть не удивился и теперь, что он занимает столь высокую должность в Войске Польском.
– Очень рад, что будем работать вместе, - сказал
Приятно было встретить и давнего друга командира овеянной славой 1-й дивизии имени Тадеуша Костюшко генерала бригады Войцеха Бевзюка, с которым двадцать лет назад мы служили в 99-й стрелковой дивизии: он - старшиной артдивизиона, а я - старшиной полковой школы. Среди собравшихся находился и заместитель начальника оперативного отдела штаба армии полковник Лаврентий Свительский, мой однокурсник по академии им. М. В. Фрунзе.
Все эти встречи доставили мне много радости. Страна Советов и ее армия дали своим польским друзьям не только первоклассное вооружение, но и опытных командиров, готовых до последней капли крови бороться за освобождение Польши от ига фашизма.
Когда я поделился этими мыслями с Ярошевичем, тот убежденно ответил:
– Советский Союз, чтобы помочь Войску Польскому, сделал даже больше, чем позволяли ему обстоятельства.
30 декабря 1944 года я вступил в командование 1-й армией. Владислав Корчиц отбыл к новому месту службы. В тот же вечер раздался звонок по ВЧ.
– Какое у вас мнение об армии? - услышал я голос начальника штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковника М. С. Малинина.
– Самое хорошее. Считаю ее вполне боеспособной.
М. С. Малинин поинтересовался, изучил ли я план предстоящей операции и понятна ли задача.
– Желательно внести в план некоторые коррективы, - ответил я, против чего начальник штаба фронта не возражал.
И вот я снова склонился над картой: хотелось все хорошенько обдумать и взвесить, учесть все плюсы и минусы. Засиделся допоздна. А на другой день к нам прибыл командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Я доложил командующему фронтом о состоянии дивизий и частей армии, а также идею своего решения, схематично нанесенного на карту. Маршал Г. К. Жуков одобрил решение и, в свою очередь, уточнил задачи армии, предупредив, что может возникнуть необходимость вступить в бой раньше намеченного срока.
Первая ударная группировка фронта должна была наступать с магнушевского плацдарма в направлении Бялобжеги, Скерневице, Кутно, частью сил прорвать оборону противника на реке Пилице и развивать наступление на Гродзиск-Мазовецки, Блоне.
Вторая группировка, наступавшая с пулавского плацдарма, нацеливалась на Зволень, Радом, Томашув-Мазовецки, Лодзь, выходя своим левым флангом на Шидловец. В задачу третьей фронтовой группировки, наступавшей на второстепенном направлении,
С целью окружения варшавской группировки противника первая и третья группировки обходили польскую столицу с двух сторон, замыкая кольцо в Блоне.
Наша 1-я армия имела задачу с началом боевых действий сковать противника по фронту, затем ударами в северо-западном и юго-западном направлениях сомкнуть во взаимодействии с соседями внутреннее кольцо вокруг вражеской группировки, оборонявшейся непосредственно в Варшаве, и уничтожить ее.
Отдавая себе отчет в том, что наиболее трудные задачи возлагались на советские войска, я мог по достоинству оценить благородство решения командования 1-го Белорусского фронта, предоставившего польским воинам возможность участвовать в освобождении столь дорогого для них города, каким являлась для каждого поляка Варшава.
* * *
Первое, с чего я начал, - рекогносцировка местности.
На участке от Яблонной до Карчева западный берег Вислы господствовал над восточным, вследствие чего противник располагал лучшими возможностями для наблюдения. Севернее и южнее Варшавы, вдоль западного берега Вислы, проходила защитная дамба, в которой немцы отрыли сплошную траншею. Это было весьма удобное место для размещения живой силы, наблюдательных пунктов и огневых средств.
Однако наиболее серьезным препятствием на подступах к Варшаве была Висла. Ширина ее на участке от Яблонной до устья Пилицы колеблется от 350 до 900 метров, а глубина местами достигает шести метров. Основное русло реки не замерзало, тонкий ледок сковал лишь воду у берегов, затрудняя погрузку войск на переправочные средства и их десантирование.
В этих условиях мы вынуждены были планировать два варианта переправы: в случае если ударят морозы - по льду, если же река не станет, то по мосту в районе Магнушева. Впрочем, нулевая температура с туманами пока оставляла мало шансов на первый вариант.
Как видим, местность в полосе предстоящего наступления не очень-то нам благоприятствовала. Но главное препятствие - это система укреплений.
Относительное спокойствие на фронте гитлеровцы использовали для создания здесь мощной долговременной обороны. Ее рубежи на переднем крае и в глубине опирались на старые форты Варшавского, Модлинского, Демблинского и других укрепленных районов.
Главная оборонительная полоса противника проходила между Западным Бугом и Наревом, далее вдоль Вислы на юг. Ее дополняла система тыловых и промежуточных рубежей западнее Варшавы и северо-восточнее Радома, простиравшихся в глубину до сотни километров.
Второй оборонительный рубеж тянулся по западным берегам Бзуры, Равки, Пилицы. Имелись промежуточные и отсечные позиции северо-восточнее Кутно, севернее Лодзи, Пиотркува и Ченстохова.
Существовал еще и третий рубеж - вдоль реки Варта, состоявший из бетонированных и деревоземляных сооружений.