Товарищи
Шрифт:
— Ну как, понимаете задачу?
— Понимаю.
— Всё понимаете?
— Кажется, да.
— Вопросов ко мне нет?.
— Нет. Все ясно.
— Хорошо, решайте.
В классе ни звука, только частый и дробный стук мела о доску, шуршание бумаги, чье-то усердное пыхтенье да еле слышные шаги Соколовского.
Сначала Жутаев писал медленно, то и дело поглядывал на Соколовского, точно советуясь с ним, а потом разошелся, увлекся решением задачи и забыл обо всем: и о Соколовском, и о товарищах,
Ученики сидели, склонившись над партами, и старались разобраться в заданном Соколовским лабиринте. Потом они стали поглядывать на доску. Многие в классе прекратили попытки самостоятельно решить задачу и стали следить за Жутаевым.
Мазай толкнул сидевшего рядом Сергея.
— Получается? — прошептал он.
— Кажется, получается. А у тебя?
— Никак.
— Ну? А ты смотри ко мне. Или на доску. Жутаев правильно решает.
— Нужен он мне, твой Жутай! И без него как-нибудь обойдусь. Здесь не успею — решу дома.
Впереди, через парту, сидела Оля. Взглянув на нее, Мазай увидел, что Оля не решает, а, подперев голову ладонями, внимательно следит за доской. «Наверно, тоже не решила и присматривается, как решает Жутаев. Ну, смотри, смотри, твое дело». Мазай наклонил голову над листком, чтобы его не заподозрили в списывании у Жутаева.
Жутаев написал последнюю цифру, бегло просмотрел заключительные строчки решения, подправил нечетко выведенную запятую и объявил преподавателю:
— Решил.
Хотя Соколовский внимательно следил за ходом решения, он еще раз проверил на доске каждое действие.
— Решение задачи верное. — И, обратившись к группе, спросил: — Кто решил задачу самостоятельно? Прошу поднять руку.
Руку поднял Сергей.
— Поднимите руки, кто совсем не справился с задачей.
Таких оказалось большинство, в том числе и Мазай.
— Многие не решили. Жутаев, объясните решение задачи. Подробнее и не спеша. Времени у нас хватит.
Жутаев снова подошел к доске и взялся за мел. Сейчас, зная, что задача решена правильно, ом говорил уверенно.
— Не торопитесь, не торопитесь, — сдерживал его Соколовский, когда видел, что Жутаев начинает спешить, стремясь скорее раскрыть сущность задачи.
Наконец Жутаев закончил объяснение.
— Кто не понял? — спросил Соколовский. — Всем понятно? Вопросов нет?
— Все понятно, товарищ преподаватель, — сказала Оля.
— Сотрите, Жутаев, решение с доски. Кто здесь, в классе, не решил задачу, решите дома. Садитесь, Жутаев. За сегодняшний ответ я ставлю вам пять. Законная пятерка. Приятно преподавателю
— Вообще — успеваю.
Резко поднялась за партой Оля:
— Разрешите мне сказать, товарищ преподаватель.
— Пожалуйста, я вас слушаю.
— Жутаев говорит неправду, товарищ преподаватель. Он прибедняется, а зачем это нужно — не знаю. Он — лучший формовщик, и не только в нашей группе, но и в училище. Он на первом месте, — сказала, словно выпалила, и села.
Мазай взглянул на нее, и на лице его отразилось неудовольствие, хотя он и старался его скрыть.
Словно сговорившись, еще два преподавателя вызвали в этот день и Мазая и Жутаева. Мазай получил тройки, а по истории вообще еле выкарабкался, Жутаев же получил пятерки и похвалы преподавателей. Особенно хорошо он отвечал по истории.
После урока истории, выходя из класса, Жутаев услышал девичий голос:
— Молодец, Жутаев, вот это называется отличник! Знает назубок всё! Не то что мы, губошлепы. Никто еще в нашей группе так не отвечал. Никогда! Даже Сережка. Вот это знания! Не хочешь, да позавидуешь!
Мазай тоже завидовал, но не знаниям Жутаева, а тому, что тот и здесь оказался впереди и что догнать его — Мазай это понимал — был не в силах. Выйдя из класса, Васька взял Сергея под руку:
— Как ты думаешь, Сережка, почему белобрысый сегодня отвечал так здорово? Или он умнее всех нас, или действительно учит подходяще? А?
— Он учит хорошо. Над уроками сидит много. Да дело не только в этом — он просто хочет больше знать, понимаешь? Желание у человека такое. Он много читает, а потому, конечно, развитее и тебя, и меня, да и других наших ребят.
— Ну, и пускай, дьявол с ним и со всеми его знаниями! Ума у него все равно не пойдем занимать. Мы какие есть, такими и будем. Правда?
Сергей взглянул на него и отрицательно качнул головой:
— Нет, не очень-то правда. И ни за что теперь я не хочу оставаться таким, как сейчас. Вот слушаю ответы Жутаева и ругаю себя: почему я тоже не учусь как следует? Почему? Ведь чувствую — могу. Тут, Васька, обижайся или нет, а ты много подпакостил.
— А чем это я тебе подпакостил?
— Да все тем же. Сам не хотел учиться по-настоящему и нас, дураков, тянул за собой.
— Это кого я тянул? А? Кого? Говори!
— Не кричи, я ведь не из трусливых. Будто ты сам не понимаешь, кого тянул? Всю группу тянул. И меня в том числе. В общем, Васька, хватит. Друзья мы с тобой, сам знаешь, закадычные. Я тебя во всем поддерживал и буду поддерживать, а вот насчет уроков — ты как хочешь, а я нажму на учебу. Ты понимаешь, Васька, — стыдно. Будто мы хуже его соображаем.