Традиции & Авангард. №1 (13) 2023 г.
Шрифт:
Из Миланов, Барселон, Парижей Рита возвращалась в Россию ослепительно красивая, полная силы и тугая, будто понесшая внутри. После приезда какое-то время она ходила пьяная, крепко пахнущая, слегка тяготящаяся своей полноты и ожидающая чего-то. Но как бы и чего она ни ждала, ничего не происходило. Никогда. Цвета и краски постепенно блекли, цветочный аромат испарялся, а сила вытекала-без остатка.
Всякий раз, возвращаясь в Россию, Рита утешала себя: в этот раз не случится, не повторится! Но спотыкалась рано или поздно на ровном месте-на улице или набережной
В школе ей и сверстникам казалось: впереди у них совершенно определенное будущее. У крутых парней обязательно будут шикарные жены. А у таких красоток, как она – скоро, очень скоро – тоже случится что-то совершенно сногсшибательное. По крайней мере, глядя на четырнадцатилетнюю или восемнадцатилетнюю Риту нельзя было предположить, что она засидится в девках на ближайшие десять лет. Ее звали в модели после школы – отказалась, выбрала художественный колледж. Да, был парень – встречались два с половиной года, пока жила в Хабаровске. Но тех двух с половиной оказалось достаточно, чтобы понять, что чем дальше, тем больше они говорят на разных языках и дороги у них, кажется, совсем разные: он продолжал изъясняться на школьном сленге, ее тянуло туда, где отчетливо вырисовывались дворцы Петербурга, а за ним маячили не представляемые пока Миланы и Парижи.
За годы жизни в Петербурге с ней познакомились трижды (не считая последнего Сергея). Дважды в метро. И один раз на книжном развале. Первого звали Карась, он так и представился: «Вася Карась». Худой и головатый, как своя фамилия. Инструктор по йоге с мультипликационным голосом. Она не стала принимать ухаживания мультипликационного Карася. «Отчего такой плохонький?» – удивлялась она. А где те крутые – дерзкие, смелые, сильные, – что бегали за ней в школе и непременно грезились в будущем? Она достойна лучших.
Второго пришлось отвергнуть. Хорош, но женат. Увы, увы.
А третий маячил над ней до сих пор, и, кажется, только пересечение границы и оставление за спиной всего, что связано с Петербургом и Россией, могло помочь ей забыть случайную историю под названием «Владимир».
Владимир имел точку на книжном развале в ДК имени Крупской, торговал русской классикой и художественными альбомами. Она покупала и то и другое. Цены у него оказались чуть выше, чем в соседних лавках – на двадцать-пятьдесят-сто рублей, в зависимости от книги, но она не мелочилась, тем более что альбомы у него действительно были стоящие. Подтянутая фигура. Доверительный тон. Выразительные глаза в обрамлении глянцевых обложек довершили свое дело. В первый раз они сходили попить чаю в кафетерий при самом ДК. Во второй прокатились по Неве на катере. А в третий – была не была – она пошла к нему в гости.
Кирпичная пятиэтажка на спальной окраине-он встретил ее у метро «Ленинский проспект» на своей «тойоте». Восемь минут езды под хиты «Авторадио». Душный запах квартиры, ударивший в нос: Владимир, женатый когда-то
Под телевизором на полочке расположился видеомагнитофон. Ха-ха – тут уже у нее проснулся интерес к артефактам: видик, как и полагается, был пыльный. К нему прилагались кассеты. Пока Владимир звенел на кухне посудой, она пробежалась по названиям – «Эммануэль», «Крестный отец», «Скалолаз», сборник видеоклипов, домашние записи. Она потянулась к книгам – все тот же набор, что и на прилавке: Бунин, Цветаева, Булгаков, Горький, Андрей Белый, Алексей Иванов. Книги были преимущественно старые, букинистического образца, прошедшие через десятки рук. Интересно, а сам Владимир читает их? Как-то она ни разу не спросила.
Он появился с подносом-вино, виноград, нарезанные дольками апельсины, сыр. Низкий столик на колесиках.
Пойманная на музыкальном центре радиоволна-на этот раз джаз, уже лучше. Вино он открывал элегантно и ловко, хотя признался, что почти не пьет, сегодня исключение. А вот она любит, в основном балуется с девчонками-художницами. Но может и одна, зачем отказывать себе в удовольствии, – вино приводило ее в хорошее расположение духа.
Разговор тонул в сигаретном дыме и мелодиях джаза. О жене и дочери он говорил неохотно, с обидой и пренебрежением. Зато с интересом вспоминал о том времени, когда все начиналось: девяностые, торговые точки – пиво, сигареты, аудиокассеты, челночные рейсы в Финляндию и Польшу, стычки с рэкетирами, модные клубы, бурные года – у него горели глаза. Тогда же он приобрел первые экспонаты коллекции солдатиков: мечта детства, да и просто отрада в череде трудовых будней. Тем более в те годы достать редкие экземпляры любого антиквариата было легко – сами в руки текли. «Время первоначального накопления капитала, в том числе для отечественных коллекционеров». Тогда же появились книги – одна точка, другая. А теперь… остались только книги. «Хлеб», – усмехнулся он.
Конец ознакомительного фрагмента.