Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 г.
Шрифт:
– Такое время: куда ни посмотри – всюду поросята! – нашлась я.
Лев Арнольдович взял упаковку и прочитал:
– Котлеты куриные. Четыре штуки. Умная покупка! Дети хихикнули. А Лев Арнольдович пошутил:
– Умная покупка для глупого покупателя!
– Мне готовить некогда! Не умею я! – рассердилась Марфа Кондратьевна.
– Купите продукты, я приготовлю домашние котлеты! Рыбные или куриные. Это полезно детям! – предложила я.
Тюка разозлилась еще больше.
– Опять, Полина,
Котлеты мы, разумеется, отдали детям, а сами со Львом Арнольдовичем пожевали хлеб и лук.
Немного опоздав на обед, явилась в дом правозащитников мать политического узника Ириса Тосмахина.
– Выходи-ка, Тюка, брехливая ты засранка! – завизжала с порога грузная дама.
– Хотите чаю, Арина Леопольдовна? – миролюбиво предложил гостье Лев Арнольдович.
Он успел выудить у супруги пятьсот рублей и купил в супермаркете молока и сахара. Дети от радости тискали Мяо Цзэдуна и плясали, изображая диких островитян.
– Марфа втайне хочет поженить моего сына и его пассию! А я против! Его посадили на десять лет. Он герой! Он мой! Тюка мне врет, а сама подстраивает его свадьбу в тюрьме!
– Вашему сыну сорок лет! – заметил Лев Арнольдович.
– И что?! Я против невесты! Я против свадьбы! Сейчас я Марфе Кондратьевне волосы-то повыдергиваю! Сейчас в морду ей дам! – Дама демонстративно закатывала рукава зимней куртки.
– Марфу Кондратьевну бить мы вам не позволим! – сказала я.
– Ты еще кто такая? Почему ее защищаешь? – удивилась Арина Леопольдовна.
– Дети! – скомандовала я. – Эта седовласая тетушка хочет поколотить вашу маму, сплотите ряды!
Дети посмотрели на меня изумленно.
– Люди ее часто мутузят, Полина! – хихикнул Христофор. – Иногда за дело!
– Но мы не позволим ее бить! – настаивала я.
– Ты слишком добрая, Полина! – Христофор покачал головой.
– Она ваша мать!
– Ну ладно… – Христофор встал рядом со мной. – Пират и абрек – друзья навек!
– Маму бить не дадим! – К нам присоединились Ульяна и Любомир.
Глафира предпочла спрятаться за книгой.
– Или чай, или уходите! – сказал боевой даме Лев Арнольдович.
Оценив обстановку, Арина Леопольдовна сменила гнев на милость. И только тогда ей показалась Тюка.
– Арина Леопольдовна, я ничего плохого не хотела.
Это любовь! – с елейной улыбкой сказала она.
Они отправились на кухню с бутылкой вина, а я стала собирать детей на прогулку. Когда через пару часов довольные, набегавшиеся, мы вернулись, гостья уже ушла.
Лев Арнольдович сходил в аптеку и купил лекарства для поддержки сердца.
– Ты, Поля, нам живая нужна, – сказал он. – Помрешь, и на кого дети останутся?
Пока я размышляла над его словами, Марфа
В коридоре Марфу Кондратьевну обругала недремлющая соседка, поймав с поличным проштрафившихся кошек. Тюка в ответ заорала:
– Вы не терпите оппозицию! – и ретировалась с гордо поднятой головой.
Мне пришлось убирать за животными, попутно извиняясь.
– Развели бардак! Куда катится Москва? – надрывалась пожилая женщина. – Твои хозяева алкаши или безумные? Что за люди такие бестолковые?!
Лев Арнольдович, сидя в прихожей, слушал ее и посмеивался в бороду.
– Надо на вас заявление написать куда следует! – подытожила соседка.
– Верно. Как во времена Сталина! – сказала я.
Соседка неожиданно смутилась и шмыгнула в свою дверь.
С митинга Марфа Кондратьевна вернулась невероятно взволнованной: прохожие ее хвалили за транспарант, и многие желали с ней сфотографироваться.
– Я скоро стану знаменитой! – сообщила она. А затем велела мне одевать детей: – В церковь пойдем на всю ночь, будем Господу молиться!
Дома осталась только Аксинья. Лев Арнольдович отправился к друзьям, воспользовавшись отсутствием супруги. Я пила чай и радовалась, что, кроме громкого «м-м-м», нет никаких других звуков. Обнаружив, что впопыхах хозяйка дома запамятовала запереть кабинет, я вошла в интернет и оставила на сайте по трудоустройству объявление о поиске работы.
Чуть позже выяснилось, что Марфа Кондратьевна и дети были вовсе не в церкви, а на кладбище.
– Мы втыкали свечи в землю и ползали по снегу среди могил, – признался во время завтрака Любомир.
– Любопытное православие… – прокомментировала я, накладывая в тарелки овсяную кашу.
Тюка делала детям знаки молчать, но им не терпелось поделиться впечатлениями со мной и с отцом.
– Святой старец и мама нам приказали ползти на коленях и читать «Отче наш»! Было страшно! – пожаловалась Ульяна. – Я боялась, что из могил привидения вылезут.
– А где Глафира? – недосчитавшись одного из детей, спросил Лев Арнольдович.
– Уехала в приют Божий, – кротко ответила Тюка.
– Мама имеет в виду православный интернат. Теперь Глафира только летом вернется, – пояснил Христофор.
После завтрака прочитать конспекты мне не удалось: пришлось выбивать ковры, забитые хлебными крошками и кошачьей шерстью, и пылесосить в прихожей.
Марфа Кондратьевна тихонько перебирала вещи в платяном шкафу, а затем вдруг сказала:
– Как же я тебе завидую, Полина!