Традиции & авангард. Выпуск № 3
Шрифт:
– Чёрт, – ругается Евгений Борисович.
Оглядывается назад.
Расцвеченная огнями, его встречает выложенная неровная надпись, в которой он без труда узнает шрифты марий, молока, ломбарда:
«С днем рАждения, папа Мы ждем тебя горбоносова 77».
– Чёрт!
Вениамин что-то ласково шепчет на ухо незнакомке. Евгений Борисович вглядывается в её худое, скуластое лицо:
– Вяткина?
– У неё вообще-то имя есть, – обиженно заявляет Вениамин. – Маша. Этот говнюк год с лишним продержал принцессу в деревне.
Девушка всхлипывает.
Черная обводка вокруг глаз исчезла, но губы по-прежнему выглядят полными, мягкими. Темные волосы собраны
Евгений Борисович пинает алую «а». Не видать ему памятной кружки. Но одна мысль упрямо не дает ему покоя. Что-то не сходится.
– Почему он тебя отпустил? – трясет он девушку за плечи.
– Он… он не хотел меня здесь сажать… мы должны были прилететь к папе на работу… а потом… потом… надпись эта… – Она рыдает и раскрывает свитер.
Под свитером, поверх футболки и передника – смешная круглая блямба с узкими ремешками, как в кино. Цифры на прямоугольном экране стремительно бегут обратно. Стрекочущий вертолет скрылся за лесом. Бежать бессмысленно.
– …, – шепчет Вениамин.
– …, – шепчет Евгений Борисович.
Сейчас они солидарны как никогда, без фальшивой вежливости и иронии.
Вислый пьет водку из крошечной бутылки и машет белым промокшим от слез платочком темноте.
32, 31, 30.
Можно спрыгнуть с крыши, лихорадочно думает участковый. Перерезать провода или что там… какой – красный, черный?
29, 28, 27.
Седьмой этаж, лучше по лесенке, шепчет второй голос. Ну какая может быть взрывная волна от такой штуки? А если она ещё и накроет её своим телом – то просто отползти. Поближе к буквам, ага. Вениамин, поймав лихорадочный взгляд товарища, быстро кивает. Нежно гладит девушку по спине и отползает в сторону.
…25, 24… кричат цифры на экране.
«Это ж надо было смастерить такое!» – восхищается участковый, ощупывая ногой край крыши. Дальше ползти некуда.
15… 14… 13…
– Не надо было сюда лезть, – бессильно одними губами выводит Вениамин, и это второй раз за минуту, когда напарник с ним согласен.
Когда цифры добегают до нуля, на людей постепенно – как будто целую вечность – обрушивается темнота.
В самом прямом смысле слова. Первыми гаснут буквы на крыше, прощально мигнув.
А потом выключается небо, подсвеченное рекламными щитами. Бац-бац-бац… Фонари и дома, стеклянные высотки, торчащие из-за деревьев.
– Вот это я понимаю – загасился, – восхищенно шепчет Вениамин.
Маша подбирает распластанную шубу и торопливо накидывает себе на плечи. Распускает гладкий хвост. Легонько дергает спиной – и вот уже видно: не случайная Маша, сгустившаяся из воздуха, а Вяткина, ночная царица.
– Поехали, – командует она призрачному экипажу, вытирая несуществующую тушь. Въевшаяся намертво привычка. – Я готова давать показания. Я все расскажу. Только папе надо набрать.
– Кажется, будет нам премия, – шепчет Евгений Борисович Вениамину, и тот тихонько смеется в ответ.
Виктор Коврижных
Виктор Коврижных родился в 1952 году. Служил в армии, работал трактористом и электросварщиком, шофером на угольных предприятиях Кузбасса, машинистом железнодорожного крана, составителем поездов. Последние
Автор семи поэтических книг. Стихи и проза публиковались в журналах «Смена», «Сибирские огни», «День и ночь», «Наш современник», «Огни Кузбасса» и других изданиях. Лауреат литературных премий – имени В. Фёдорова, «Образ» и журналов «Огни Кузбасса» и «Сибирские огни».
Проживает в Старобачатах Беловского района Кемеровской области.
Там, в народной глуши…
Знамение
Старая кузница