Трафальгарский ветер
Шрифт:
Хорнблоуэр еще раз окинул взглядом свои новые владения. Все на месте, не считая картузов с порохом. Их поднимут наверх только после сигнала боевой тревоги — обычная предосторожность на парусных судах. Капитан мысленно расставил своих людей. Сам он, разумеется, будет номером первым в орудийном расчете. Вторым номером и заряжающим вызвался сам граф Миранда. Услышав о решении Горацио принять участие в бою «на самой макушке», как выразился дон Франсиско, отважный испанец без колебаний предложил свои услуги, а также настоял на участии Рикардо и пятерых легионеров. Все вместе они образовали полный боевой расчет. Один месье Виллебуа не смог присоединиться к товарищам. Его уже не было на «Виктории». По просьбе адмирала Коллингвуда, назначенного командовать одной из двух колонн, на которые разбилась эскадра согласно диспозиции,
Все, от последнего юнги до убеленного сединами адмирала, предвкушали громкую победу, трофеи, множество пленных и, конечно, призы.
Мысли Хорнблоуэра перескочили на другое. Сегодня было уже 20 октября. Срок, назначенный Наполеоном, истек вчера, а корабли Вильнева так и не появились в Атлантике. Впрочем, по этому поводу никто не унывал. На рассвете вчерашнего дня выдвинутые вперед фрегаты наблюдали за попыткой нескольких линейных кораблей покинуть Кадисскую бухту. Попытка не удалась из-за сильного противного ветра, но никто уже не сомневался, что она будет повторена, стоит только ветру изменить направление на более благоприятное. У Хорнблоуэра были и дополнительные основания считать выход французского флота из гавани неизбежным. В своем послании Бони, помимо угрозы отдать Вильнева под трибунал, сообщал также, что в Кадис направляется адмирал Розильи с самыми широкими полномочиями. Суть этих полномочий не раскрывалась, но и последнему дураку было понятно, что за этим кроется. Вильнев предпочел бы смерть позору смещения с поста командующего флотом. Поэтому он не мог позволить себе дожидаться приезда нового командующего и готов был сделать новую попытку в любую минуту. Сегодня, правда, такая возможность выглядела маловероятной.
Капитан окинул взглядом горизонт, небо. Ветер, дувший в прежнем направлении, начал понемногу стихать. Если так пойдет и дальше, к завтрашнему утру надо держать ухо востро.
Серый туманный рассвет забрезжил над Атлантикой. Если бы сторонний наблюдатель мог подняться на высоту птичьего полета, взору его открылась бы удивительная панорама. Узкий и длинный язык Кадисской бухты белел заплатками поднятых парусов. В акватории порта было тесно от собравшихся кораблей. Головное судно медленно пробиралось к выходу из бухты по фарватеру. За ним, в некотором отдалении, следовали другие корабли.
Еще одно скопление судов располагалось милях в тридцати от первого. Их было значительно меньше, но и эти корабли являли собой грозную силу, с которой в ту эпоху вынуждены были считаться все мировые державы. Три или четыре корабля поменьше занимали позицию по цепочке, протянувшейся, подобно щупальцу спрута, до дальних подступов к гавани. Если бы предположительный наблюдатель был моряком, то сразу бы понял, что малые суда — фрегаты, выдвинутые вперед для наблюдения за противником, собирающимся покинуть свое убежище. Но только один фрегат находился в пределах видимости неприятеля, да и то заметны были одни лишь макушки его мачт. Опытные сигнальщики незамедлительно докладывали по цепочке на флагман, и командующий, таким образом, узнавал о передвижениях неприятельского флота уже через несколько минут, несмотря на разделяющее их корабли огромное расстояние.
Британские корабли пока не предпринимали никаких активных действий. Сначала следовало дождаться, пока лиса высунет из норки не только хитрую морду, но и пышный хвост, а уж потом спускать на нее собак, предварительно отрезав все пути к отступлению.
И лиса не заставила себя ждать. Лорд Нельсон нетерпеливо теребил сигнальщика, желая знать новости без промедления.
— С фрегата передают: неприятель следует на зюйд-ост левым галсом. Корабли развернуты в походную линию, сэр! — закричал сигнальщик на топе грота.
— Сколько их? — крикнул в рупор Нельсон.
— Тридцать три, сэр, — последовал ответ после неизбежной пятиминутной паузы.
— Все вышли? — нетерпеливо спросил адмирал.
— Так точно, сэр.
Нельсон, не глядя, сунул кому-то рупор и повернулся лицом к капитану Харди.
— Ну вот и дождались, — с облегчением проговорил адмирал. — Начинайте, капитан!
У офицеров адмиральского штаба было в запасе целых пять дней, чтобы до мельчайших подробностей
Только часам к девяти утра британский и франко-испанский флоты сблизились до пределов прямой видимости. Вильнев сам сосчитал вымпелы на мачтах английских кораблей и понял, что проиграл. В последние несколько дней блокирующая Кадис эскадра была усилена еще шестью линейными кораблями, присоединившимися к ней под покровом ночи. Французский адмирал этого не знал. Он рассчитывал на свое более чем полуторное превосходство в численности и мощи бортового залпа, но теперь это преимущество оказалось практически сведено на нет. Ни один адмирал в мире не решился бы при таком соотношении сил навязывать бой английскому флоту. Вильнев не был исключением и принял единственное, с его точки зрения, правильное решение: он приказал ложиться на другой галс и поворачивать обратно в Кадис. Но, увы, этот приказ безнадежно запоздал. Лисе не суждено было больше носить свой пышный рыжий хвост — слишком близко подпустила она к себе ненасытную собачью свору.
Как будто играя с противником в кошки-мышки, англичане также сменили галс и погнались за французами, то приближаясь, то чуть отставая, но постоянно прижимая их к берегу и не позволяя забыть о своем присутствии. Так продолжалось почти три часа. На горизонте завиднелся мыс Трафальгар, и французский адмирал Вильнев начал уже на что-то надеяться, когда произошло нечто невиданное в ходе морских сражений с участием британского флота. В этот день казавшаяся незыблемой и вечной, как каменная стена, неизменная «линия» дала широкую трещину, которой в будущем предстояло только расти и осыпаться, прежде чем окончательно уйти в небытие, оставив по себе память лишь на страницах морских учебников и исторических романов.
Двумя кильватерными колоннами — Нельсон севернее, Коллингвуд южнее — англичане, круто повернув под почти прямым углом, вилкой вонзились, не сбавляя ход, в растянутую на целую милю линию французов. Коллингвуд с большей частью эскадры атаковал арьергард, изначально бывший его основной целью. По первоначальному замыслу намечалось, что он отрежет «хвост» из десяти или двенадцати кораблей противника, окружит их и разобьет, пользуясь численным преимуществом.
То ли у адмирала в тот день, 21 октября 1805 года, было хорошее настроение, то ли порезвиться захотелось и показать свою удаль — но как бы то ни было, Коллингвуд оттяпал от французского «пирога» кусочек куда больше, чем ему полагалось. Впрочем, на дальнейший ход событий это обстоятельство не повлияло. Не ожидавшие такого коварства со стороны англичан корабли арьергарда сбились в кучу, стали разбредаться кто куда и, в конечном итоге, сделались легкой добычей противника, несмотря на равную с ним численность.
В этом отношении Коллингвуду повезло больше, чем Нельсону, так как он не встретил такого ожесточенного сопротивления. Захваченные кораблями Коллингвуда призы имели меньше повреждений, чем такие же призы, но захваченные ближе к авангарду французского флота. Объяснялось это тем, что значительную часть арьергарда составляли испанские корабли под командой адмирала Гравина. Сам он не страдал недостатком храбрости, но его подчиненные имели меньшую склонность драться за ненавистных французов, которых они справедливо считали захватчиками и грабителями, а не достойными уважения союзниками. Испанцы спешили опустить флаг, едва получив в борт несколько ядер, а то и вообще сдавались без единого выстрела.