Трафальгарский ветер
Шрифт:
Миранда выступил вперед из полутени, отбрасываемой небольшим пригорком, за которым прятались Хорнблоуэр, Клавдий и оба Хуана. Месье Виллебуа и еще трое легионеров нашли себе убежище за каменистой грядой, усеянной валунами. Увидев полковничий мундир и золотые эполеты, испанский капрал вытянулся во фрунт, но пистолета не опустил. Пятеро рядовых за его спиной тоже держались настороже.
— Я полковник Буэнавентура, граф и Кавалер ордена Калатравы, — начальственным голосом объявил Миранда, — главный инспектор штаба сухопутных войск, прибывший по личному поручению Его Сиятельства герцога Годоя. — Не давая патрульным времени опомниться, а главное, задаться вопросом: какого черта делает в такое время в таком месте главный инспектор, Миранда продолжал все
Безупречная испанская речь и начальственный тон могли ввести в заблуждение любого офицера, не то что капрала. Привычка рабски повиноваться приказам, укоренившаяся в нижних чинах испанской армии и жандармерии, сыграла в ту ночь злую шутку с патрульными. Уже не сомневаясь в праве полковника отдавать приказы, они убрали оружие и гурьбой начали спускаться по склону к тому месту, откуда доносились редкие стоны. Но не успели злосчастные жандармы обступить лежащего на траве сержанта Перейру, как на них с двух сторон набросились скрытые в засаде парни. Капитан Хорнблоуэр ударил капрала по голове рукояткой незаряженного пистолета, Хуан Маленький воткнул острие навахи в горло одному из рядовых жандармов, а Хуан Большой свернул шею другому голыми руками. Еще двое получили штыками под ребра от Педро и Энрике, и только шестой испанец сумел избежать общей участи. Выскользнув из образовавшейся свалки, он на бегу сорвал с плеча мушкет и выпалил наугад, не целясь. Отшвырнув не нужное больше оружие, он бросился бежать вверх по склону. Не добежав до гребня всего нескольких шагов, он внезапно остановился, взмахнул руками и без звука повалился ничком. Подбежавший к телу Рикардо пощупал пульс, уронил безжизненную руку обратно на землю и со вздохом вытащил из под левой лопатки убитого брошенный им нож.
Теперь надо было поскорее уносить ноги. Выстрел мог привлечь внимание других патрулей. И в подтверждение тому, в отдалении, на расстоянии мили или двух, послышался мушкетный выстрел, за ним еще один, но уже с противоположной стороны.
— Всем вниз! — заторопил капитан своих людей, пересчитывая пробегающие мимо него фигуры: семь… восемь… Где же девятый? — Стоп!
Так и есть! Одного недостает. Кого же нет?
Одним взглядом охватив лица остановившихся по команде людей, Хорнблоуэр уже знал — исчез Клавдий. Неужели он все-таки решился бежать и выбрал для этого столь неподходящий момент?
— Доктор Клавдий! — возвысил голос Горацио. — Где вы?
В ответ послышался стон и хриплый голос, прерывисто зовущий на помощь:
— По… помогите… спасите меня!
Все мигом окружили скорчившуюся на земле фигуру. Доктор Клавдий лежал на боку, прижимая к животу окровавленные ладони. Шальная пуля, выпущенная наугад убегающим испанцем, нашла в темноте единственного, кто не принимал участия в схватке. Благоразумно держась в стороне, священник, тем не менее, схлопотал пулю в живот, тогда как все остальные не получили ни одной царапины. Но рассуждать на эту тему не было времени.
— Берите его и вниз! — скомандовал Хорнблоуэр Хуану Большому и Хуану Маленькому. — Сержант, зажигайте костры. Остальные за мной!
Хуан Большой небрежным жестом отстранил тезку и одним движением взвалил на плечи коротышку Клавдия. Тот дико вскрикнул один раз и замолк — должно быть, потерял сознание. Даже не сгибаясь под тяжестью ноши, Хуан Большой уверенно зашагал следом за графом, вновь возглавившим цепочку. Хорнблоуэр шел последним, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Но все было спокойно.
Последние несколько ярдов, и вот уже Миранда первым начал спускаться по узкой трещине в скале, ведущей к потаенной бухте, в которой они высадились неделю назад. Но сначала он принял от Хуана Большого тело Клавдия, подождал, пока тот спустится сам, и передал скорбную ношу обратно. Святой отец не издавал ни звука. Голова его безжизненно болталась.
Узкий серп песчаного пляжа не был виден сверху, закрытый козырьком нависающего скального массива. Под скалой расположились в ожидании восемь вооруженных людей. Девятый — раненый — лежал без сознания на расстеленной кем-то накидке. Сверху послышался легкий шорох от осыпающейся под ногами гальки. Люди насторожились, но тут же успокоились, узнав товарища.
— Горит, — лаконично сообщил Рикардо на немой вопрос Хорнблоуэра и принялся вместе со всеми напряженно вглядываться в морскую даль, рассеченную пополам серебристой лунной дорожкой. Две кучи сухого плавника, собранные еще в ночь высадки, вспыхнули сразу, так как Рикардо для верности облил их спиртом из фляги. Эти костры говорили наблюдателям на шлюпе о возможной погоне и необходимости скорейшего спасения группы. В целях дезинформации противника, их расположили в пятистах ярдах от бухты. Даже если патруль обнаружит костры и догадается об их назначении, все равно рядом никого не найдет. Испанцы наверняка решат, что птичка уже ускользнула, и не станут тщательно обыскивать берег. Существовала, правда, вероятность, что кому-нибудь в патруле известно местонахождение бухты. Тогда Хорнблоуэру и его спутникам могло прийтись туго. Но на войне всего не предусмотришь: оставалось только ждать и надеяться на лучшее.
Что-то темное промелькнуло на гребне волны. Чайка? Нет, чайки ночью не летают. Обломок дерева? Шлюпка? Вот уже двадцать минут прошло с тех пор, как сержант Перейра доложил о зажженном условном сигнале. Плюс пять минут на преодоление расстояния от костров до бухты. Хорнблоуэр мысленно прикинул время на спуск шлюпки и путь от корабля до берега. Пора бы уже спасательной команде дать о себе знать. Опять черная точка, но уже ближе. Шлюпка! Нет сомнений! Теперь уже ее можно было разглядеть невооруженным глазом. Матросы на веслах гребли изо всех сил, ритмично сгибаясь и разгибаясь с каждым гребком. Вот шлюпка покинула поле зрения, огибая закрывающие бухту с моря прибрежные скалы. Вот она уже входит в узкий проход между скалами и берегом. Еще несколько секунд, и нос лодки с характерным шелестом врезался в береговой песок.
— Скорее сюда! — махнул рукой командующий шлюпкой мичман. — Вам нужно побыстрее уходить, сэр, — объяснил он, обращаясь к Хорнблоуэру. — Мы только что видели на берегу совсем рядом огни и людей. За вами погоня, сэр?
— Нет, но мы немного нашумели, — коротко ответил Хорнблоуэр и приказал: — Кладите раненого вниз. Осторожно! Так. Очень хорошо. Всем в шлюпку. Садитесь, дон Франсиско. И не возражайте мне, пока я командир!
Тяжело нагруженная шлюпка миновала последнюю скалу в цепи — одиноко торчащий зуб, похожий на бычий рог, — и вышла из тени на освещенное луной пространство. Сверху послышались крики и выстрелы, доказывающие, что эвакуация не прошла незамеченной. Шальная пуля просвистела мимо уха Хорнблоуэра, другая, уже на излете, глухо шмякнулась о планширь. Но с каждым взмахом весел шлюпка все дальше и дальше уходила из зоны поражения. Теперь ее могла достать только пушка. Но у испанцев на берегу были лишь мушкеты, и последний выпущенный ими залп не долетел до цели.
Капитан с облегчением развалился на кормовой банке. Рядом с ним сидел старшина-рулевой, уверенно держась заскорузлой от мозолей лапищей за деревянный брус румпеля. В ногах у Хорнблоуэра на свернутой вчетверо парусине лежал раненый Клавдий. Он неровно и хрипло дышал, не открывая глаз. Лицо его было перекошено страдальческой гримасой. Руки по-прежнему прижаты к животу. Горацио догадывался, что раненый обречен. Во времена парусного флота смертность от подобных ранений была почти стопроцентной. Умом Хорнблоуэр сознавал высшую справедливость такого конца для жулика и мошенника, беззастенчиво ограбившего не одну сотню людей, но в душе все-таки жалел «дока», к которому успел привыкнуть за последние недели. Словно прочитав его мысли, раненый застонал и открыл глаза.