Трагедия тамплиеров
Шрифт:
Допросы возобновятся с января по май, но не дадут ничего нового.
Однако, надо упомянуть странное поведение брата Жана де Поленкура. Допрошенный 8 января 1311 г., сначала он заявит: «Я настаиваю на признаниях, которые уже сделал. Я признался, что отрекся от Господа во время моего вступления в орден». Члены комиссии предлагают ему хорошенько подумать: «Скажите все-таки правду, во имя спасения вашей души. Вы ничем не рискуете, если скажете нам правду». Тогда Жан де Поленкур отпирается от своих слов: «Ну, тогда нет, я не отрекался ни от Господа, ни от Иисуса Христа, я признался под страхом смерти». И ему
Эти несчастные совершенно обезумели от страха.
5 июня 1311 г. комиссия прекращает свою работу. Она выслушала, в основном до 10 мая 1310 г., 131 свидетеля, дававших свободные показания.
Досье было передано Папе, который представит его церковному собору в октябре. Документ достаточно поучительный: он содержит очень многочисленные признания. Теперь остается только детально изучить содержание этих показаний.
VIII
Ключевые обвинения
Из 127 пунктов вопросника я рассмотрю только основные обвинения. Многочисленные вопросы касаются уточнений по деталям. Другие относятся к фактам установленным, но недостаточно убедительным: например не вызывает никаких сомнений, что тамплиеры брали на себя обязательства исповедоваться только капелланам ордена, любой внешний духовник был исключен. Рыцари давали клятву соблюдать тайну в вопросах, интересующих орден, и не покидать его. Все это, естественно, объясняется независимостью и самой природой ордена.
Другие претензии являются надуманными: такие обвинения как подозрение в поклонении кошке, отпали сразу.
С другой стороны, надо рассмотреть пять основных обвинений. Я начну с наименее страшного.
Вопросы с 40 по 45: «Вновь принимаемым братьям говорили, что они могут совокупляться плотски друг с другом, (41) что им это дозволено, (42) что они должны себе позволять это и взаимно терпеть, (43) что совершение этого, вовсе не является для них грехом, (44) что они сами совершали это, или многие из них (45) или некоторые из них».
Любопытно, что именно против этого обвинения, менее страшного, чем другие, тамплиеры защищались лучше всего.
Все отрицали, что содомия носила обязательный характер. Большинство признавалось в следующем: во время приема в орден им запрещали иметь сношения с женщинами; и им рекомендовали, что в случае если обет безбрачия становится слишком тяжек для них, то лучше вступить в связь с братом, чем с женщиной, дабы избежать скандала.
Выслушаем сначала высших руководителей.
Гуго де Пейро: «Я говорил им, что если они испытывали некоторое естественное сексуальное возбуждение, которое толкало их на невоздержанность, им было дозволено охладить пыл с другими братьями. Все это я говорил не сердцем, а только устами: такую практику позволял наш
Жоффруа де Шарне: «Я слышал как брат Жерар де Созе, командор Оверни, говорил братьям одного из капитулов, что лучше плотски совокупляться с братьями ордена, чем вступать в связь с женщинами. Однако, я никогда этого не делал и никогда не был к этому принужден».
Затем руководители рангом пониже.
Матье дю Буа-Одема, приор Клиши: «Он сказал мне, что если желание побуждает меня удовлетворить мои мужские инстинкты, я должен уложить спать с собой одного из братьев и вступить с ним в плотскую связь. Таким же образом я должен был позволить взаимно вступить в связь со мной моим братьям. Однако никогда я этого не делал».
Пьер де Болонья: «Он сказал мне, что если меня терзают соблазны плоти, я волен совокупляться с братьями нашего ордена, и в этом нет греха. Однако всегда думал, и думаю по-прежнему, что это является отвратительным грехом, и никогда я этого не совершал».
Наконец, один из низших чинов брат Гильом де Шалу-ла-Рен, причетник: «Затем они заставили меня дать обет безбрачия в отношении женщин, прибавив, что если некий природный жар будет обжигать меня, я могу охладить свой пыл с одним из братьев ордена, но я клянусь, что никогда этого не делал».
Во всем этом присутствует лишь общая формулировка, за которой не следовало действия, и просто возникает искушение поверить в некий грубый розыгрыш, шутку дурного вкуса, которые часто можно встретить в казарме. Так как брат Жеро де Кос вспоминает, однако, что во времена магистра Тома Берара трое братьев, совершивших подобный грех, были посажены в тюрьму. То есть мужеложство, все-таки, в ордене было наказуемо.
То, что индивидуальные случаи содомского греха имели место, вряд ли можно было бы оспаривать. Удивительно, если бы было иначе в мужском коллективе. Наиболее точным примером, безусловно, является следующая история, пересказанная братом Гишаром де Марсийяком, которая послужила единственным основанием всему этому важнейшему обвинению:
«Мессир Гуго де Маршан из лионской епархии, который являлся мне родственником, по моему ходатайству был принят в Храм в Тулузе… Братья привели его в мою спальню; они заперли дверь изнутри как можно надежнее… Они заперлись с Гуго так надолго, что всем тем, кто ждал снаружи, стало противно. Затем они открыли дверь в спальню и привели Гуго ко мне… он был совершенно бледный, потрясенный и подавленный… На следующий день Гуго привели в мой дом в Тулузе. Я попытался расспросить его с глазу на глаз. Он мне ответил: «Никогда больше я не смогу ни радоваться, ни жить в мире с самим собой». В дальнейшем, много раз я спрашивал его о причине смятения, никогда он не захотел мне в этом признаться».
Свидетель добавляет, что Гуго де Маршан до конца своих дней находился в отчаянии из-за этого и заказал себе печать с надписью «Печать погибшего Гуго».
Однако, из всех выслушанных тамплиеров, только двое признались в том, что совершали этот грех: Гильом де Варнаж и Рауль де Таверне, которые давали этому следующее объяснение: «С этим приходилось мириться из-за жаркого заморского климата». То есть речь далеко не идет о всеобщей и обязательной содомии.