Трагедия в трех актах

Кристи Агата

– Заранее он ничего не говорил, кроме того, что предвкушает интересный вечер. А когда мы пришли туда, у него оставалось не так много времени… – Ее лицо исказила судорога.

Сэр Чарлз поспешил вмешаться:

– Простите, что донимаем вас вопросами. Но ведь должна быть какая-то причина для этого жестокого и на первый взгляд абсолютно бессмысленного преступления. Если бы мы могли до нее добраться…

– Понимаю, – кивнула миссис Бэббингтон. – Если это убийство, должна быть какая-то причина… Но я не могу представить ее себе.

Последовала пауза, которую нарушил сэр Чарлз:

– Не могли бы вы кратко изложить мне биографию вашего мужа?

У миссис Бэббингтон была

хорошая память на даты. Сэр Чарлз записал с ее слов следующее:

«Стивен Бэббингтон родился в 1868 г. в Айлингтоне, Девоншир [37] . Учился в школе Св. Павла и в Оксфорде. Стал дьяконом и был назначен в приход Хокстона в 1891 г. В 1892 г. получил сан священника. Был помощником преподобного Лорримера в Эслингтоне, Суррей [38] , в 1894–1899 гг. В 1899 г. женился на Маргарет Лорример и получил назначение в Джиллинг, Кент. Переведен в приход Сент-Петрок в Лумуте в 1916 г.».

37

Девоншир – графство на юго-западе Англии.

38

Суррей – графство на юго-востоке Англии.

– Это позволит нам хоть с чего-то начать, – заключил сэр Чарлз. – По-моему, наиболее перспективным является период, когда мистер Бэббингтон был викарием церкви Святой Марии в Джиллинге. Более ранние события кажутся слишком отдаленными, чтобы иметь отношение к кому-то из моих гостей в тот вечер.

Миссис Бэббингтон вздрогнула:

– Вы в самом деле думаете… что один из них…

– Я не знаю, что и думать. Бартоломью Стрейндж что-то видел или о чем-то догадался и умер таким же образом, как и ваш муж. Пятеро…

– Семеро, – поправила Эгг.

– Семеро из моих гостей при этом присутствовали. Один из них должен быть виновен.

– Но почему?! – воскликнула миссис Бэббингтон. – Какая у кого-то из них могла быть причина убить Стивена?

– Это, – ответил сэр Чарлз, – мы и намерены выяснить.

Глава 2

Леди Мэри

Мистер Саттерсвейт прибыл в «Воронье гнездо» вместе с сэром Чарлзом. Покуда хозяин дома и Эгг Литтон-Гор наносили визит миссис Бэббингтон, он пил чай с матерью Эгг.

Леди Мэри нравился мистер Саттерсвейт. Несмотря на внешнюю мягкость и покорность, она весьма четко делила людей на тех, которые ей нравятся и которые не нравятся.

Мистер Саттерсвейт потягивал китайский чай из чашки дрезденского фарфора, закусывая его микроскопическим сандвичем и не переставая болтать. Во время предыдущего визита у них обнаружилась масса общих друзей и знакомых. Сегодняшняя беседа началась на ту же тему, но постепенно перешла в более интимное русло. Мистер Саттерсвейт был тактичным человеком – он умел слушать о чужих огорчениях, не перемежая их своими собственными. Даже в прошлый раз леди Мэри казалось вполне естественным поведать ему о ее озабоченности будущим дочери. Сейчас же она говорила с ним как с давним другом.

– Эгг так упряма! – жаловалась леди Мэри. – Если вобьет что-нибудь себе в голову, то ее уже не переубедишь. Знаете, мистер Саттерсвейт, мне совсем не нравится то, что она… ну, вмешивается в эту неприятную историю. Я знаю, что Эгг только посмеялась бы надо мной, но это занятие совсем не для леди. – Она слегка покраснела. В ее мягких и простодушных карих

глазах, устремленных на мистера Саттерсвейта, светилась по-детски простодушная мольба.

– Я знаю, что вы имеете в виду, – отозвался он. – Признаюсь, мне самому это не нравится, хотя я понимаю, что это старомодное предубеждение. Тем не менее мы не можем рассчитывать, что в наши просвещенные дни молодые леди будут сидеть дома за вышиванием и вздрагивать при мысли о насилии и преступлениях.

– Я даже думать не могу об убийстве. – Леди Мэри поежилась. – Мне и в голову не приходило, что я окажусь замешанной в подобную историю. Это было ужасно! Бедный сэр Бартоломью.

– Вы не слишком хорошо его знали? – спросил Саттерсвейт.

– Думаю, я встречала его только дважды. Первый раз около года назад, когда он приезжал к сэру Чарлзу на уик-энд, а второй – в тот ужасный вечер, когда умер бедный мистер Бэббингтон. Я очень удивилась, получив приглашение, но приняла его, думая, что это развлечет Эгг. У бедняжки мало удовольствий, и она… ну, выглядела подавленной, словно потеряла интерес к жизни. Я думала, что прием у сэра Бартоломью ее немного развеселит.

Мистер Саттерсвейт кивнул.

– Расскажите мне об Оливере Мэндерсе, – попросил он. – Этот парень меня интересует.

– Думаю, он умен, – начала леди Мэри. – Конечно, жизнь у него была нелегкая… – Заметив вопросительный взгляд мистера Саттерсвейта, она покраснела и добавила: – Дело в том, что его родители не были женаты…

– Вот как? Я и понятия об этом не имел.

– Здесь все это знают, иначе я не стала бы об этом рассказывать. Старая миссис Мэндерс, бабушка Оливера, живет в Данбойне – большом доме на дороге в Плимут. Ее муж был там адвокатом, а сын поступил в лондонскую фирму, добился успеха и разбогател. Дочь была хорошенькой девушкой и безоглядно влюбилась в женатого мужчину. Я во всем виню только его. После жуткого скандала они уехали вместе. Его жена так и не дала ему развода. Девушка умерла вскоре после того, как произвела на свет Оливера. Лондонский дядя стал его опекуном – у них с женой нет детей. Мальчик делил свое время между ними и бабушкой и всегда приезжал сюда на летние каникулы. – Она сделала паузу. – Мне было жаль Оливера. По-моему, его самоуверенность во многом напускная.

– Неудивительно, – согласился мистер Саттерсвейт. – Это достаточно распространенный феномен. Если я вижу человека, который выглядит самоуверенным и постоянно хвастается, то всегда знаю, что он тайно страдает комплексом неполноценности.

– Звучит довольно странно.

– Комплекс неполноценности – загадочная штука. К примеру, Криппен [39] , несомненно, им обладал. Жажда самоутверждения таится за многими преступлениями.

– Мне это кажется очень странным, – повторила леди Мэри.

39

Криппен Хоули Харви (1862–1910) – лондонский дантист, убивший свою жену и бежавший с любовницей, переодетой мужчиной. Казнен после громкого процесса.

Ее изящная фигура с покатыми плечами, мягкий взгляд карих глаз, полное отсутствие косметики пробуждали в мистере Саттерсвейте сентиментальные настроения.

Должно быть, в молодости она была красива, подумал он. Не броской красотой розы, а скромной прелестью фиалки…

На мистера Саттерсвейта нахлынули воспоминания о собственной молодости, и вскоре он начал рассказывать леди Мэри о единственной в его жизни любовной истории – весьма скромной по нынешним стандартам, но очень дорогой его сердцу.