"Трагическая эротика": Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны
Шрифт:
Весть о принятии императором командования вызвала новую волну оскорблений императора. Писарь тамбовской казенной палаты, например, заявил: «Такой дурак, а принимает командование армией. Ему бы только дворником быть у Вильгельма». О том же говорили и другие оскорбители императора. Молодой астраханец, присутствовавший при чтении вслух телеграммы о принятии императором на себя верховного командования, заявил: «Ну, теперь дело проиграно». Свои слова он пояснил, также назвав царя «дураком». Нижегородский крестьянин, узнав о решении царя, сказал: «Государю некогда делами заниматься. Он всегда пьяный. Он такой же германец». Некий молодой конторщик также не очень высоко оценил военные таланты императора: «Он ни … не понимает в этом деле, а только может селедку [саблю. – Б.К.] носить». Сумский мещанин в негодовании воскликнул: «Государь так навоюет, как навоевал Куропаткин, – за два дня продаст Россию». Вообще, немало людей было арестовано в конце августа 1915 года за оскорбление императора, нередко поводом для оскорблений было чтение газет, содержавших информацию о решении Николая II,
339
РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 38, 190 – 190 об., 306, 526 – 526 об.
Это поведение лиц, совершавших государственное преступление, требует комментария. Обвинения такого рода явно не были ложными доносами. По-видимому, свидетели оскорбления царя в этих случаях не имели каких-то личных материальных интересов для доносительства, а искренне были возмущены совершением преступления – оскорблением «венценосного главнокомандующего». Интересно также, что в делах по оскорблению великого князя Николая Николаевича в предшествующий период он порой противопоставляется «хорошему императору», так оскорбляли бывшего Верховного главнокомандующего противники войны разного рода. Однако после перемены командования эта оппозиция исчезает. С одной стороны, это связано с тем, что принципиальные противники войны перестают в это время считать царя «миролюбивым». С другой стороны, сторонники войны, которые ругали великого князя Николая Николаевича как плохого полководца, не стали противопоставлять ему царя-военачальника. Можно предположить, что и в милитаристской среде перемена командования далеко не всегда воспринималась с энтузиазмом, многие искренние сторонники войны не ожидали перемен к лучшему после того, как царь лично возглавил вооруженные силы.
Напротив, среди немалой части сторонников войны смещенный с должности Верховного главнокомандующего великий князь продолжал пользоваться авторитетом, он противопоставлялся якобы «неспособному» полководцу-императору. О недовольстве простонародья свершившимися изменениями в командовании сообщали и образованные современники. Некий житель Тулы писал в Петроград П.А. Лелюхину: «Как только представил себе, сколько всяких пройдох, бездарностей и жулья пролезет вслед за Ним в среду наших защитников; как только сопоставлю популярную фигуру сурового “ныне ссыльного” [великого князя Николая Николаевича. – Б.К.] с мягким Хозяином; как только вспомню о неизменных неудачах, сопутствующих Ему чуть не с пеленок; как только свяжу нового руководителя семейной цепью с Царскосельским узником; как только представлю Его в роли (увы, новой для него) полководца, – страшно делается и за ближайшее и за дальнейшее будущее России. Мучительно гнетет тяжелая загадка, – какой злой дух внушил Ему это решение, чья это работа… И неужели не нашлось честного человека, который указал бы Ему, насколько Он непопулярен в народе, что о Нем и близких Его (о последних особенно) говорят в самых глухих деревнях» 340 .
340
ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1029. Л. 1224.
Итак, опасения ряда министров подтвердились. Некоторые главы ведомств верно предсказали реакцию части общественного мнения и причины недовольства: влияние царицы и Распутина на царя, неподготовленность императора к занятию должности Верховного главнокомандующего, популярность великого князя, «плохая звезда» Николая II. Мы не можем судить о распространенности этих взглядов, однако сам факт того, что они включались в отчеты цензуры, весьма важен. Показательно также, что источники фиксируют эти настроения в различных слоях общества: если материалы цензуры отображают позицию образованного общества, то дела по оскорблению царя позволяют нередко судить о взглядах неграмотных или малограмотных простолюдинов.
Некоторые современники считали, что решение императора было трагическим поворотным пунктом в истории страны. С. Булгаков впоследствии вспоминал: «…скоро начались затруднения и неудачи; обнаружилась «сухомлиновщина», совершилось принятие главного командования Государем, вместо Николая Николаевича, который как-то сделался популярным. Я помню, что это пережито было мною лично как гибель страны и династии, – так это и оказалось. Я просто рыдал с этим газетным листком в руках…» 341 Этому мемуарному свидетельству можно верить, представляется, что подобная реакция была довольно распространена в кругах, лояльно относившихся к императору.
341
Булгаков С. Агония // Булгаков С. Автобиографические заметки. С. 87.
Однако вместе с тем серьезные опасения некоторых министров, ожидавших, что смена командования вызовет политически опасный взрыв негодования, повлечет массовые беспорядки разного рода, не подтвердились. Общественное недовольство, хотя и не всеобщее, но довольно широко распространенное, не нашло никакого проявления в новых акциях социального протеста. Возможно, это благоприятное развитие событий оказало царю и царице дурную услугу: они стали расценивать сложную политическую ситуацию чрезмерно оптимистично, ошибочно полагая, что большинство населения страны действительно с искренним энтузиазмом
После принятия царем на себя верховного командования предпринимались различные новые меры, способствовавшие популяризации нового образа царя-полководца.
Главными визуальными репрезентациями императора, возглавляющего армию, стали снимки, сделанные известными фотографами того времени.
Особое значение для создания образа императора-полководца имела фотография работы мастера фирмы К.Е. Гана, сделанная в сентябре 1915 года. 8 октября фотография одновременно появилась в «Петроградском листке», «Петроградской газете» и «Вечернем времени». Она была опубликована и в популярных иллюстрированных изданиях, появившись в «Летописи войны» (номер от 10 октября) и в «Огоньке» (номер от 11 октября). Впоследствии этот снимок был воспроизведен и в официальном издании Министерства императорского двора, выпущенном не ранее мая 1916 года 342 . Подпись к фотографии в «Огоньке» гласила: «Его Величество Государь Император с начальником Своего Штаба генералом от инфантерии Алексеевым в Царской Ставке». Николай II изображен сидящим за столом, на котором была разложена большая карта. У руки царя лежит карандаш, у зрителя должно было создаваться впечатление, что император на мгновение оторвался от текущей оперативной работы. Рядом с императором стоит генерал М.В. Алексеев, а на некотором отдалении – генерал М.С. Пустовойтенко, новый генерал-квартирмейстер Ставки.
342
Летопись войны 1914 – 1915 гг. № 60. 10 октября. С. 957; Лемке М.К. 250 дней в царской ставке. С. 114 – 115; Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии (Июль 1915 – февраль 1916 г.). Вкл. перед с. 1.
Факт одновременной публикации фотографии в нескольких ведущих изданиях заставляет предположить, что Министерство императорского двора способствовало распространению данного снимка. Очевидно, между министерством и редакцией «Огонька» существовали достаточно доверительные отношения – в других иллюстрированных журналах эта фотография не появилась. Возможно, впрочем, что отсутствие публикации снимка в некоторых иных изданиях отражало недовольство смещением великого князя Николая Николаевича.
В ноябре и «Летопись войны», и «Огонек» публикуют факсимиле оригинального текста Высочайшего приказа армии и флоту 23 августа 1915 года 343 . Почти одновременная публикация также вряд ли была случайной. Очевидно, речь шла о пропагандистской акции: первоначальный текст приказа, напечатанный на пишущей машинке, был довольно сухим, а затем император своей рукой добавил несколько эмоциональных строк: «С твердою верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защитников Родины до конца и не посрамим земли Русской. Николай». Очевидно, предполагалось, что сам вид фраз, написанных собственноручно императором, найдет особый отзвук у читателей. К тому же добавленная царем фраза также должна была способствовать предотвращению слухов о сепаратном мире. Показательно, что затем этот снимок был воспроизведен и в официальном издании Министерства императорского двора, и на патриотических плакатах, выпускавшихся Комитетом народных изданий 344 .
343
Огонек. 1915. № 45. 8 (21) ноября; Летопись войны 1914 – 1915 гг. № 67. 28 ноября. С. 1067.
344
Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии (Июль 1915 – февраль 1916 г.). С. 17; «Я не заключу мира, пока мы не изгоним последнего неприятельского воина» / Сост. генерал-майор Дм. Дубенский. Пг., 1916. 1 с.
В январе 1916 года иллюстрированный еженедельник «Солнце России» опубликовал фотографию П.А. Оцупа с подписью «Царская ставка. Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович с Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего ген. – от-инф. Алексеевым» 345 . Публикация снимка дополнялась очерком «В Ставке Верховного Главнокомандующего» 346 . На фотографии Верховный главнокомандующий и его начальник штаба склонились над картой военных действий. Можно предположить, что редакция журнала изменила свою первоначальную позицию и приступила к популяризации образа царя-главнокомандующего. На первоначальном варианте фотографии присутствовал еще и генерал Пустовойтенко, однако при публикации в этих изданиях левая часть снимка была убрана. Фотография оказалась отредактированной таким образом, чтобы внимание зрителя привлекала именно фигура царя. Оригинальный же вариант появился в том же месяце в «Ниве» 347 .
345
Солнце России. 1916. № 304. (1). Январь. С. 1.
346
Там же. С. 2 – 6.
347
Нива. 1916. № 2 (9 января). С. 38. Царская Ставка.