Трагическая история острова Пасхи
Шрифт:
Никто в деревне не удивился, поэтому, увидев однажды утром Капуну со свежей татуировкой на лице, с несколькими амулетами, висящими на груди, и с перьями в волосах, - однако жители деревни сильно встревожились, ибо подобные меры предосторожности свидетельствовали о серьезной опасности. Но кому она угрожала: одному лишь Капуне или всем, - вот что волновало его односельчан.
Кругами ходили они около дома старосты, перебрасываясь пустыми словами, и, в конце концов, решились расспросить Капуну о причинах его беспокойства.
– Так ты говоришь, Капуна, что вождь Аравак благосклонно принял тебя?
–
Капуна, постигающий искусство общения с людьми, решил отвечать так, как его учила Мауна. Он поднял глаза к небу, потом посмотрел на землю, потом куда-то вдаль, - и лишь после этого вымолвил:
– Великий вождь выказал благосклонность всей нашей деревне.
Все жители уже слышали рассказ о посещении Капуной вождя, - тем не менее, издали дружный вопль "О-о-о!" и вздели руки.
– Великий вождь обещал нам свое покровительство, - ведь мы прокляли Кане, святотатца и колдуна, и приговорили его к изгнанию, - продолжал Капуна.
– Пусть боги покарают Кане!
– громко вскричали жители деревни, заглушив чье-то невнятное бормотание: "Но люди приходили к нам из-за него...".
– Безгранична милость богов, но и ярость их велика, - сурово произнес Капуна, кстати вспомнив слова Баиры.
– Воистину так!
– поддержали Капуну односельчане.
Тут человек, считающийся большим хитрецом, решил, что настал момент для главного разговора.
– Боги, заботясь о нас, посылают предупреждения, дабы отвратить опасность. А еще есть амулеты, особые знаки и поступки, помогающие спастись от беды, - хитрец многозначительно поглядел на татуировку, амулеты Капуны и на перья в его волосах.
Люди замерли, с трепетом ожидая, что скажет староста.
Капуна опять поднял глаза к небу, потом посмотрел на землю, потом куда-то вдаль, - и не издал ни звука. Пауза становилась зловещей; Капуна по-прежнему молчал - тишина сделалась непереносимой.
– Я надел амулеты, покрыл лицо татуировкой и вставил перья в волосы для того, чтобы спасти нашу деревню от демонов войны и смерти, - мрачно сообщил, наконец, Капуна, пронзив своим взглядом того, кто задал вопрос.
– А-а-ах!
– выдохнула толпа, и в ней раздался истерический женский смех.
– Да, демоны войны, разрушения и смерти вырвались на волю, - проговорил Капуна еще мрачнее, чем раньше.
– Колдун Кане и его сообщники вызвали их из ада.
Капуна покосился на Мауну; она с одобрением смотрела на него.
– Но наш великий вождь, наш Аравак призвал на помощь Бога Войны, - а что такое демоны перед богами?
– возвысил голос Капуна.
– Аравак сокрушит колдунов и демонов, ведь Бог Войны на нашей стороне! Аравак и его сын Тлалок - наши защитники и покровители, а мы их народ. Возблагодарим же богов за то, что у нас такие вожди и поклянемся, все как один, служить Араваку и Тлалоку! Повторяйте за мною. Клянемся служить Араваку и выполнять все приказы его...
– Клянемся служить Араваку и выполнять все приказы его, - послушно подхватили жители деревни.
– Быть покорными ему, как покорны мы богам...
– Быть покорными ему, как покорны мы богам.
– А также клянемся служить сыну его Тлалоку и подчиняться ему...
– А также клянемся служить сыну
– Никогда не выйдем мы из повиновения им, потому что... потому что...
– Капуна запнулся и беспомощно взглянул на Мауну.
Она досадливо сморщилась и свистящим шепотом подсказала:
– Потому что власть Аравака и Тлалока...
– Да, да!
– обрадовался Капуна.
– Потому что власть Аравака и Тлалока подобна власти божеской, и ослушаться вождей - все равно что ослушаться самих богов.
– Никогда не выйдем... Не выйдем из ослушания... Потому что власть вождей подобна богам... Подобно богов...
– сбивчиво повторяли в толпе.
– А того, кто нарушит эту клятву, пусть поразят громы небесные, пусть отсохнут у него руки и ноги, пусть затреплет его лихорадка и замучают демоны ночи!
– А того, кто нарушит, пусть убьет громом... Пусть руки и ноги отвалятся у него... Пусть его демоны затреплют и лихорадка замучает в ночи...
– повторяли люди.
– Помните же, что теперь мы не можем отступать, - сказал в заключение Капуна, - и радуйтесь, что отныне душой и телом мы принадлежим великому вождю Араваку.
– ...Ты уж извини меня, Мауна, что я забыл слова клятвы, - говорил Капуна жене, когда они остались вдвоем.
– Как будто обухом из головы вышибло: помню, что мы не выйдем из повиновения Араваку и Тлалоку, - а дальше, хоть убей, не помню! Что-то с богами связанное, с громами небесными и демонами ночи, - и почему-то отвалившиеся руки и ноги вспоминаются, - но как оно воедино звучит, не могу понять. Хорошо, что ты мне подсказала.
– Вчера целый день с тобой разучивали, а ты забыл, - с неудовольствием отвечала Мауна.
– Думаешь, мне легко было клятву составить? А тебе оставалось только выучить ее, как следует, да произнести с чувством, - а ты и этого сделать не смог! О, великие боги, за что вы так мужчин покарали, за что вы отняли у них ум? Эх, Капуна, Капуна, - ну что бы ты без меня делал, если ты даже с моей помощью не можешь справиться с простым заданием... Ладно, не расстраивайся, я тебе и дальше буду помогать. Кое-что у тебя уже получается: про демонов войны ты очень хорошо сказал, про колдуна Кане тоже неплохо, а про Аравака с Тлалоком, что они наши защитники и покровители, просто замечательно! Ничего, ничего, Капуна, не расстраивайся, - ты еще у меня таким старостой станешь, что другого, похожего на тебя, на всем острове не найдешь! Наши дети будут гордиться, что у них такой отец.
Капуна улыбнулся и осторожно погладил Мауну по животу.
– Не брыкается пока?
– спросил он, имея в виду будущего ребенка.
Мауна засмеялась.
– Рано ему брыкаться, срок маленький! А вот интересно, когда он родится, Аравак уже наведет порядок на острове? Хорошо бы к тому времени война закончилась.
– Конечно, закончится, - уверенно сказал Капуна.
– Аравак быстро разобьет своих врагов. Да и по всем приметам выходит то же, - сама знаешь.
– Да, это так, - согласилась Мауна.
– Видишь, как правильно ты поступил, послушавшись моих советов, - а спорил, сопротивлялся и даже обижал меня... Зато теперь какой ты у меня молодец; и я буду не я, если ты не сделаешься со временем первым помощником Аравака, а затем и Тлалока!