Трагические судьбы
Шрифт:
21-го Завгаев прилетает в Грозный, собирает народ и выступает с отважным заявлением: долой КГЧП! Но поздно… Кто же поверит в твою смелость и отвагу, когда для путчистов уже готовят нары в Лефортово? Завгаев был обречен.
22 августа сторонники Дудаева требуют немедленно убрать Завгаева. Обоснование более чем убедительное: поддерживал гэкачепистов. Хотя он всего лишь промолчал. Так что молчание не всегда золото, иногда это и крах политической карьеры.
«Я пришел на их митинг и вдруг обнаружил, что генерал Кочубей, высокий чин из республиканского КГБ, министр внутренних дел республики генерал Алсултанов, начальник военного гарнизона генерал Соколов обращаются к Дудаеву с предложением: не изволите ли приказать, чем можем вам быть полезны? — делится своим изумлением Леча Салигов — А силовые структуры республики тогда, естественно, подчинялись Москве.
С 24 августа в Грозном установилось двоевластие. Дудаев захватил Дом правительства, а Завгаев собрал своих сторонников (а было их немало) в Доме политпросвещения.
Тут и Хасбулатов вспомнил о родных краях. Он прислал телеграмму, в которой потребовал освободить от занимаемых должностей всех руководителей республики, а Верховный Совет распустить. Но депутаты сочли это вмешательством во внутренние дела независимого государства, сославшись на Декларацию о суверенитете, принятую год назад по инициативе именно Завгаева, которого Хасбулатов пытался теперь отсечь от власти.
На улицах Грозного сооружаются баррикады из перевернутых автобусов и машин. Но для чего и против кого возводятся заграждения — понять невозможно. По ночам раздаются автоматные очереди — кто стреляет и по кому, тоже непонятно.
В Наурской колонии усиленного режима вспыхивают беспорядки. Осужденные объявляют, что они тоже за демократию, потому требуют немедленно выпустить их на свободу. Администрация колонии, не поняв демократического позыва своих подопечных, отказывается выпустить грабителей и убийц за колючую проволоку защищать демократию. Тогда заключенные принимаются громить сторожевые вышки, жилые и служебные помещения. Идеями демократии проникаются и персоны, находящиеся под следствием в грозненском СИЗО. Они поднимают бунт, требуют выпустить их на волю, чтобы принять участие в демократических преобразованиях в республике. Их выпускают под подписку о невыезде до окончания следствия. Никто из них потом в камеру не вернется, да и как вернешься — ведь так увлекательно устанавливать демократические порядки с автоматом в руках.
«За трое последних суток преступность в Грозном и районах не возросла, а даже уменьшилась», — доложил, выступая по местному телевидению министр внутренних дел Чечено-Ингушетии Умлат Алсултанов. Он сообщил также, что значительная часть людей, бежавших из Наурской колонии и следственного изолятора в Грозном, сейчас находится среди митингующих на площади Свободы. Они заявляют, что вышли на волю исключительно с целью встать на защиту свободы чеченского народа. Министр внутренних дел пообещал, что если эти люди не совершат новых правонарушений и после нормализации обстановки добровольно вернутся в места заключения, то парламент и президент Чеченской республики будут искать возможность облегчить их участь. Умлат Алсултанов не исключил и возможность амнистии.
Не успел министр закончить свое выступление, как жизнь решительно поправила его. Именно во время его телевизионного доклада неизвестные, подъехав к главному подъезду Чечено-Ингушского университета, похитили ректора вуза Виктора Кан-Калика. Пытавшийся защитить его проректор Абдул-Хамид Бислиев был смертельно ранен из автомата и скончался в больнице. Судьба увезенного ректора неизвестна. Угнали также три автомобиля прямо с площади Свободы, где продолжался митинг сторонников Джохара Дудаева. Преступника, приговоренного к 12 годам за соучастие в убийстве, кто-то убил прямо в спецавтомобиле. Охрана не пострадала. Предполагают, что это кровная месть. Грабежи, разбои — обычное дело.
Бастуют работники междугородной телефонной станции, они требуют наказать хулиганов, избивших их сотрудницу, обеспечить безопасные условия работы. Милиция бездействует, так как она расколота на два лагеря: одна часть подчиняется Москве, другая — демонстрирует преданность Дудаеву. Новый министр внутренних дел Ваха Ибрагимов не владеет ситуацией, он пытается вывести милицию из разгоревшейся в республике политической
Доведенные до отчаяния граждане принимаются самостоятельно править суд. Газета «Справедливость» расценивает подобные случаи как шаг к правовому государству: «Чеченскому правовому государству быть! И первые его здоровые ростки взошли не в помпезных правительственных зданиях. Зачатки будущего правового государства обнаружились сначала в селе Комсомольском, где разгневанные крестьяне повесили насильника и убийцу. Суд совершился быстро, не позволив продажным полицейским затянуть разбирательство дела и приведение приговора в исполнение на несколько лет. Затем в селе Пхъамтой Шатойского района вздернули убийцу… А в Шали устроили грандиозную и очень поучительную казнь: изнасилованная группой ублюдков девушка самолично привела смертный приговор в исполнение… Будет очень худо, если честные граждане сами не осознают значимость этих, на первый взгляд, самосудов. Я не юрист, — пишет автор статьи, — но готов поспорить, что суд, устроенный шалинцами, ничем не хуже клоунады с прокурором, адвокатом, судьями, судьями…»
Геннадий Мусалимов, хозяйственник, одно время входивший в дудаевское правительство, дает такую характеристику Дудаеву: «Он — типичный властолюбивый диктатор. Для своего полного и абсолютного главенства ему под пятой нужна была суверенная страна. Поэтому он вел Чечню к независимости, фактически толкая ее на погибель. Чеченский народ он никогда не любил. На встрече с жителями села Курчалой — я там присутствовал, — когда они стали жаловаться на безденежье и нехватку продовольствия, Дудаев зло процедил: «Значит, ешьте солому!» А однажды в Шалях он в аналогичной ситуации начал просто орать на людей: «Неужели вы думаете, что я буду платить вам зарплату? Мне что, деньги больше некуда девать? У вас все есть — силы, ум, оружие, храбрость! Если вы мужчины — зарабатывайте сами!» Это была в некотором роде историческая фраза. Дудаев фактически дал гражданам Чечни индульгенцию на разбой и насилие. Чечня очень быстро превратилась в криминальный анклав».
Позже министр внутренних дел России Анатолий Куликов приведет следующие данные: только за один год в Чечне было разграблено 4000 вагонов и контейнеров, ущерб — 11 миллиардов рублей; в республике с 800-тысячным населением было совершено 2000 убийств. Для сравнения: в Ростовской области с четырехмиллионным населением — 400 убийств. А похищения людей, торговля заложниками…
Грабили в основном русских. Их положение было не из завидных. В самом Грозном русские держались тихо, не дергались, потому что даже косой взгляд в сторону чеченца мог обернуться избиением. Казаки Наурского района приняли решение присоединиться к Ставропольскому краю. Именно тогда начался исход русских из Чечни. Газета «Известия» напечатала такое письмо из Грозного:
«Сын моего друга попал в беду. У чеченских хай-юнцов (золотой молодежи) появилось новое развлечение — из проезжающей на максимальной скорости машины стреляют поверх голов очередями из «калашникова». Сын друга со своей дочкой на руках стоял у обочины, у театра, в 2 часа дня. Полоснули очередью. Девочка забилась в истерике, вырвалась из рук, упала, разбила руку в кровь Отец (29 лет ему) крикнул вслед машине: «Козлы!» Те вернулись, избили ногами, прикладами. «Пасли» его до дома, всю ночь осаждали квартиру. Крестника моего удалось спасти. Я вышел через друга-чеченца Мусу на стариков из родственников этих юнцов. Седобородые сказали, что юнцы давно не слушают стариков, но помогло. Трое стариков взяли за руки Витю, его жену, дочку и вывели из квартиры, посадили в одну машину, сами сели со мной во вторую, третьей шла машина Мусы. Так и доехали до аэродрома. Спасибо старикам, хоть в них что-то святое осталось. Мой друг, отец Виктора, защитил докторскую диссертацию по истории вайнахской культуры, болен чеченской поэзией. Для него случившееся, может быть, гибель всего внутреннего содержания».