Trainspotting
Шрифт:
– Марк не торчок, он просто иногда колется.
– Ну, конечно. Ты чё, Келли, с луны свалилась? Его даже Хэйзел из-за этого бросила. Он сам никогда не спрыгнет. Ты уже говоришь, как наркоманка. Продолжай в том же духе, и скоро ты тоже начнёшь торчать.
Я не собиралась с ней спорить. К тому же, ей пора было на встречу в жилищный комитет.
Её вызывали туда в связи с задолженностью по квартплате. Она была не в себе и крайне напряжена, но парень за столом попался нормальный. Эли объяснила, что она слезла с иглы и прошла несколько собеседований
Я поняла, что Эли до сих пор нервничает, увидев её реакцию на тех парней-работяг, которые свистнули нам возле почтамта.
– Привет, цыпка!
– крикнул один из них.
Эта сумасшедшая корова повернулась к нему и сказала:
– У тебя есть девушка? Сомневаюсь, потому что ты - жирный, уродливый козёл. Так что лучше возьми порнуху, закройся в туалете и займись сексом с единственным человеком, у которого хватит шизы, чтобы до тебя дотронуться с самим собой!
Парень посмотрел на неё с настоящей ненавистью, впрочем, он смотрел так на всех женщин. Но теперь у него появилась конкретная причина её ненавидеть.
Друзья этого парня закричали: "Тпру-у-у! Тпру-у-у!", подзуживая его, а он застыл на месте, трясясь от злости. Один из этих работяг кривлялся, как мартышка. Вот на кого они похожи - на низших приматов. Какие придурки!
– Вали на хуй, жаба!
– огрызнулся он.
Но Эли не собиралась уступать. Было неловко и типа как смешно несколько человек остановились посмотреть на разборку. Ещё две женщины с рюкзачками, похожие на студенток, стали рядом с нами. Мне было так классно. Шизня!
Эли (господи, она сумасшедшая) говорит:
– Минуту назад, когда вы к нам пристали, я была цыпкой. А теперь, когда я послала тебя на хуй, я стала жабой. Но ты-то так и остался жирным, уродливым козлом, сынок, и останешься им навсегда.
– Мы тоже так считаем, - сказала с австралийским акцентом одна из женщин с рюкзаком.
– Ёбаные лесбиянки!
– крикнул второй парень. Наверно, он намекал на мои сиськи и назвал меня лесбиянкой только потому, что я не хотела ругаться с тупыми, отвратными дебилами.
– Если бы все парни были такими же мерзкими, как ты, я бы с гордостью стала лесбиянкой, сынок!
– ответила я. Неужели я так сказала? Вот дура!
– Видимо, у вас проблемы, ребята. Почему бы вам не пойти и не трахнуть друг дружку?
– предложила другая австралийка.
Вокруг нас собралась целая толпа, и две пожилые тётушки поделились впечатлениями.
– Какой ужас! Девушки так разговаривают с ребятами, - сказала одна из них.
– Никакой не ужас. Это чёртовы паразиты. Приятно видеть, что девушки могут постоять за себя. Не то что в дни моей молодости.
– Но выражения, Хильда, выражения, - первая тётушка поджала губы и передёрнулась.
– Вы лучше послушайте, какие у них выражения!
– возразила я ей.
Парни высадились на измену - толпа зажала их со всех сторон. Она росла на глазах. Шизня! Потом подошёл этот мастер, строивший из себя ёбаного
– Почему вы не следите за этими животными?
– спросила одна из австралиек.
– Им что, нечем заняться, кроме как приставать к людям на улице?
– Всем в помещение!
– гаркнул он парням. Мы типа как вскрикнули от радости. Вот это клёво. Шизня!
Мы с Эли перешли через дорогу в кафе "Рио". За нами увязались австралийки и те две тётушки. "Австралийки", на самом деле, оказались новозеландками, которые действительно были лесбиянками, но нам было глубоко на это насрать. Они путешествовали вдвоём по всему свету. С ума можно сойти! Вот бы и мне так. Мне и Эли: это была б шизня. Но как подумаешь, что в ноябре снова возвращаться в Шотландию... Вот где настоящая шизня! Мы болтали и болтали о чём попало, и даже Эли вроде как перестала нервничать.
Потом мы решили вернуться ко мне на флэт, покурить травки и чего-то заточить. Мы пытались уломать тётенек пойти вместе с нами, но им надо было возвращаться домой, чтобы кормить своих мужей, хотя мы говорили им, что эти ублюдки и так перебьются.
Одну из них мы почти уговорили:
– Если бы мне было столько же лет, как вам, всё было бы по-другому, уверяю вас.
Мне было так клёво, я чувствовала себя совершенно свободной. Мы все чувствовали себя свободными. Фантастика! Эли, Вероника и Джейн (новозеландки) и я удолбились до потери пульса. Мы гнали на мужиков, называя их тупыми, неполноценными и примитивными тварями. Я ещё никогда не ощущала такой близости с другими женщинами и очень жалела, что я не лесбиянка. Иногда мне кажется, что мужики годятся только на то, чтобы перепихнуться от случая к случая. А во всём остальном это сплошной геморрой. Может, я сумасшедшая, но если задуматься, то так оно и есть. Наша беда в том, что мы редко об этом задумывается и хаваем всё то дерьмо, которое подсовывают нам эти козлы.
Открывается дверь, и входит Марк. Я не могла удержаться и рассмеялась ему в лицо. Он выпал на измену, потому что мы все расхохотались над ним, удолбанные на всю голову. Может, это просто травка так подействовала, но он казался таким странным: мужики вообще выглядят очень странно - эти смешные, плоские тела и стрёмные головы. Как сказала Джейн, это уродливые существа, которые носят свои органы размножения снаружи. Бедненькие!
– Привет, цыпка!
– кричит Эли, передразнивая того работягу.
– Да ну их в жопу!
– смеётся Вероника.
– Я выебала его, бля. Неплохо поеблись, на хуй, я вам скажу. Типа как бочком, на хуй, сука!
– говорю я, показывая на него и подражая голосу Бегби. Мы с Эли вдоволь настебались над Фрэнком Бегби, мечтой каждой женщины (в кавычках, конечно).
Бедняга Марк не обиделся, надо отдать ему должное. Только покачал головой и замеялся:
– Наверно, я не вовремя. Я звякну тебе завтра утром, - говорит он мне.
– Ой... Марк, бедненький... это всё бабская трепотня... понимаешь... говорит Эли с виноватым видом. Я громко хохочу над тем, что она сказала.