Trainspotting
Шрифт:
Все одобрительно кивают, за исключением Рентона.
– Не-а, я мяса не хочу, - говорит он.
– Тогда я заточу твой ёбаный бекон, сосиску и ёбаную кровянку впридачу, - предложил Бегби.
– Ради бога, - саркастично замечает Рентон.
– Тогда махнёмся, на хуй, на мою ёбаную яичницу с бобами и томатом!
– Ладно, - начинает Рентон, а потом поворачивается к официантке: - Вы жарите на растительном или на животном жире?
– На животном, - отвечает официантка, глядя на него, как на дебила.
– Не заёбывай,
– Марк сам вправе решать, что ему есть, - поддерживает его Келли. Элисон тоже кивает. Рентон чувствует себя крутым сутенёром.
– Ты хочешь всё пересрать, Рентс?
– рычит Бегби.
– Что значит пересрать? Булочку с сыром, - заказывает он, повернувшись к официантке.
– Все согласны, блядь. Всем по полному ебучему завтраку, - подводит итог Бегби.
Рентон не верит своим ушам. Ему хочется послать Бегби на хуй. Но он перебарывает этот порыв и только медленно качает головой:
– Я не ем мяса, Франко.
– Ёбаное вегетарианство. Ёбаный пиздёж. Ты должен есть мясо. Ёбаный торчок заботится, на хуй, о том, что он вводит в свой в организм! Я угораю, бля!
– Просто я не люблю мяса, - отвечает Рентон, чувствуя себя полным дураком, и все начинают хихикать.
– Только не пизди мне о том, что тебе жалко ёбаных животных. Вспомни тех ёбаных собак и кошек, в которых мы с тобой, на хуй, стреляли из духовых ружбаек! А ещё ёбаных голубей, которых мы жгли живьём. Этот чувак делал ебучие шутихи - типа как фейерверки - из белых мышей.
– Мне не жалко животных. Просто я не могу их есть, - Рентон пожимает плечами, смущённый тем, что Келли узнала о его подростковых зверствах.
– Бессердечные ублюдки. Не представляю, как можно выстрелить в собаку, - ехидничает Элисон, качая головой.
– А я не представляю себе, как можно убить и съесть свинью, - Рентон показывает на бекон и сосиску у неё на тарелке.
– Это разные вещи.
Картошка озирается вокруг:
– Это, э, это самое... Рентс поступает правильно, но только типа как неправильно объясняет. Мы никогда, это самое, не научимся любить друг друга, если не будем заботиться о тех, кто слабее нас, это самое, животных там, и всё такое... но хорошо, что Рентс - вегетарианец... это самое, если ты можешь воздерживаться... это самое...
Бегби неуклюже трясётся всем телом и жестом заставляет Картошку замолчать. Остальные смеются. Рентон, благодарный Картошке за попытку поддержать его, вмешивается, чтобы перевести огонь на себя.
– Дело не в воздержании. Просто я терпеть не могу мяса. Меня от него тошнит. Вот и всё.
– И всё равно я говорю, блядь, что ты хочешь всё, на хуй, пересрать.
– Почему?
– Потому что я так сказал, блядь, вот почему, на хуй!
– шипит Бегби, показывая на себя.
Рентон опять пожимает плечами. Спорить дальше нет смысла.
Они уписывают за обе щеки, все, за исключением Келли, которая балуется своей едой, не обращая внимания
Когда в ресторан заходит нервный и стеснительный парень в футболке с надписью "Сердца", чтобы купить чего-то на вынос, они начинают скандировать: "Хибсам позор, позор, позор!" После этого их просят уйти. Тогда они разражаются попурри из футбольных и попсовых песенок. Женщина за прилавком грозится позвонить в полицию, и они любезно освобождают помещение.
Они заходят в другой бар. Рентон и Келли выпивают по одной, а потом вместе линяют. Гев, Доузи, Бегби, Картошка и Элисон продолжают бухать. Доузи, который уже давно шатался, теперь в полном отрубе. Бегби сажает к себе на хвост парочку знакомых психов, которых встречает у стойки. Гев обнимает Элисон жестом собственника.
Картошка слышит первые аккорды "Фарфора в твоей руке" и сразу же догадывается, что Бегби добрался до музыкального автомата. Он всегда ставит эту песню, или "Удиви меня" группы "Берлин", или "Разве ты не хочешь меня" группы "Хьюмен Лиг" или какую-нибудь песню Рода Стюарта.
Когда Гев, шатаясь, уходит в туалет, Элисон поворачивается к Картошке:
– Кар... Денни. Пошли отсюда. Я хочу домой.
– Э... ага... это самое.
– Но я не хочу идти домой одна, Денни. Пошли со мной.
– Э, да... домой, хорошо... э... ладно.
Они выползают из задымлённого бара настолько незаметно, насколько позволяют их убитые тела.
– Пошли ко мне, и побудь со мной немного, Денни. Только никакой наркоты. Просто мне сейчас не хочется оставаться одной, Денни. Понимаешь, о чём я?
– Элисон смотрит на него напряжённым, полным слёз взглядом, пока они плетутся по улице.
Картошка кивает. Ему кажется, что он понимает, о чём она говорит, потому что ему тоже не хочется оставаться одному. Хотя никогда нельзя быть уверенным, никогда в жизни нельзя ни в чём быть уверенным.
Ощущение свободы
Элисон становится прямо-таки несносной. Я сижу с ней в этой кафешке, пытаясь разобраться в той пурге, которую она несёт. Она гонит на Марка, что, в принципе, справедливо, но это начинает действовать мне на нервы. Я знаю, что она желает мне добра, но как насчёт Саймона, который приходит и использует её, когда ему больше некого трахнуть? На её месте я бы помалкивала.
– Пойми меня правильно, Келли. Мне нравится Марк. Но у него масса проблем. Он не тот человек, которой тебе сейчас нужен.
Эли считает себя вправе поучать меня, потому что я залетела от Деса и мне пришлось сделать аборт, и всё такое. Но какая же она доставучая. Послушала бы себя со стороны. Сама никак не спрыгнет с героина, а лезет поучать других.
– Хорошо, значит, Саймон - это тот, кто тебе нужен?
– Я этого не говорила, Келли. Это к делу не относится. По крайней мере, Саймон пытается слезть с "чёрного", а Марку всё по барабану.