Трактат о домовых
Шрифт:
Глазищи в телефонной коробке
Котенок у нее на груди повозился, цепляя острыми коготками кожу, затем пригрелся и затих. Когда, уже дома, она вынула кроху на свет божий, та тотчас встопорщила шерстку, зашипела, а потом принялась отчаянно мяукать плачущим тоненьким голоском. Чтобы не травмировать малышку, Алла Михайловна завернула ее в шерстяной платок и положила в кресло. В темноте киска сразу перестала пищать – и это дало хозяйке возможность раздеться.
Первые дни в незнакомой обстановке и без кошки-мамы, размышляла Алла Михайловна, для котенка самые страшные и потому очень важно создать у него ощущение безопасности. Короче – нужна коробка! Переодевшись в вытертые джинсы и рубашку и стерев с лица строгое выражение, она сразу превратилась просто в Аллу и помолодела лет на
Посылочный ящик, обнаруженный в стенном шкафу, явно не годился – котенок из него не выберется. Картонная коробка из-под обуви – уже «тепло». Алла посмотрела на затаившийся в платке комочек и решила, что нужно что-то еще более компактное. Продолжая рыться на полках, наткнулась на коробку из-под телефонного аппарата и тут же поняла – то, что надо!
На дно она постелила кусочек меха, в крышке вырезала отверстие – получился домик-норка, который Алла поставила в кухне под стул. Потом подогрела молока, налила в блюдце и сходила за котенком. Малышка таращила глупые глазенки и отчаянно шипела от страха. Алла поднесла ее к блюдцу и осторожно окунула мордочку в молоко. Киска фыркнула, отскочила и боком, боком попыталась удрать под сервант. Хозяйка перехватила беглянку и подсадила в коробку. Дрыгая задними лапками, котенок вниз головой нырнул в дырку, повозился в темноте и затих. Опустившись возле стула на колени, Алла заглянула в отверстие коробки – темно и ничего не видно. «Ну что, с новосельем?» – полувопросительно произнесла она. Коробка ответила настороженной тишиной.
Помешивая в сковороде жарившуюся картошку, Алла изредка поглядывала на коробку. Котенок не подавал никаких признаков жизни. «Вот… – думала она с легкой насмешкой над собой, – не было печали – купила баба порося… А ведь я даже не помню, чем котят кормят. Ну, молоко понятно… Может, ей жидкую манную кашку сварить? А вдруг она еще сама есть не умеет?.. Витамины надо давать, чтобы не было рахита… С Буркой было проще: мясо, рыба, молоко – тогда еще мясо продавалось в магазине…»
Бурка, или Бурундук Первый, получил свою кличку за окрас, напоминавший шкурку бурундука. Вдоль всей спины его тянулись три черных ярких полосы, а на боках на фоне сероватой шерсти выделялись черные кольца. «Восточноевропейская мраморного окраса» – так называлась эта порода. Где уж мать Бурки, пушистая сибирская кошка, познакомилась с породистым котом осталось навсегда загадкой, только два «мраморных» котика вступили в жизнь.
Восьмилетняя Аллочка мечтала стать дрессировщицей тигров, как великолепная Маргарита Назарова, и потому кот Бурка подвергся дрессировке. У кота и у девочки оказались способности, и скоро они стали устраивать в комнате выступления. Бурка прыгал с табурета на табурет, подавал лапу, служил и даже прыгал через кольцо – аплодисменты присутствующих зрителей и кусочки сырого мяса вполне приходились ему по вкусу.
С возрастом кот заматерел, и характер у него испортился. Кроме хозяйки уже никто не рисковал к нему соваться. Забывшегося ждала кара – затрещина когтистой лапой. К этому времени кот превратился в огромного, с чувством собственного достоинства котищу. Девятнадцати с половиной лет он заболел пневмонией, перешедшей в абсцесс легкого. Алла лечила его таблетками, уговаривала потерпеть и плакала. Умирая, старый кот из последних сил приполз к ее ногам. Это произвело на впечатлительную Аллу ужасное действие, и она зареклась когда-нибудь еще брать животных.
Сразу после института Алла вышла замуж, но довольно скоро молодые развелись, потому что оказались совершенно разными людьми. И вот теперь она жила одна, перезванивалась с матерью, которая вторично вышла замуж и уехала на восток, и все чего-то ждала от жизни. Но шло время, ничего не происходило, а на дне души копились усталость и тоска по какой-то другой, яркой жизни, освобожденной от обыденности.
Алла пила чай с вареньем из черной смородины, пахнущим летом и солнцем, и придумывала имя для черной кошки. Катька?.. Милка?.. Нет, это все не для черной маленькой пантеры. Пусть себе растет – имя появится само. Тут она бросила взгляд на коробку, из которой по-прежнему не доносилось ни звука, и подумала: наверное уснула, для нее сегодняшнее переселение – настоящий стресс.
Всю ночь котенок отчаянно мяукал. Несколько раз Алла поднималась и выходила в кухню. Едва зажигался свет – малышка умолкала
Проснувшись, тотчас вспомнила про котенка. Мяуканья не было слышно. Накинула халат и прошла в кухню. Молоко оставалось нетронутым. Алла заглянула под стул: в отверстии телефонной коробки блестели два круглых глаза. «Ну, что будем делать? – задумчиво поинтересовалась хозяйка. – Ты ведь так с голоду помрешь…» – и протянула руку, чтобы достать котенка из коробки. Черная кроха распушилась, отчаянно зашипела и вдруг издала такой необычный чмокающий звук, что Алла испуганно отдернула руку. И тут же рассмеялась. «Ладно, сиди в своей коробке, – сказала она. – Сама вылезешь – голод не тетка!..» Вымыла блюдце и налила свежего молока.
После работы Алла Михайловна пошла по магазинам, надеясь купить что-нибудь для котенка. Но молоко уже разобрали, а сметану давать было рановато. Наконец она наткнулась на смесь для грудных детей «Малыш» и взяла на пробу пачку.
Переодевшись в домашнее, Алла включила в кухне свет и заглянула под стул. Из отверстия коробки выглядывала черная мордочка. Мордочка не нырнула в темноту, как прежде, а продолжала торчать над коробкой – любопытство и голод пересиливали страх.
Алла покачала головой и вылила нетронутое молоко, потом развела теплой водой молочную смесь. Решительно протянув руку, она ухватила киску за шиворот и, не обращая внимания на негодующее шипение, ткнула носом в блюдце. Черная кроха фыркнула, чихнула – и заработала язычком. «Ффу… – облегченно выдохнула хозяйка, – будешь жить!» – и присела на стул, наблюдая за черным комочком, который, захлебываясь, давясь и дрожа от страха, поглощал витаминизированный продукт. «Интересно, это съедобно? – вслух спросила себя Алла и попробовала из стакана теплую смесь. – Хмм… могло быть и хуже…» «А теперь надо бы подумать и про туалет, – уже мысленно продолжила она. – Где-то была банка из-под селедки…»
Киска раздулась, как пузырь, и отвалилась наконец от блюдца. Алла хотела взять ее, но та смешно разбрасывая лапы, попыталась удрать под сервант. Рука хозяйки настигла ее, и это тотчас вызвало бурный протест, выразившийся в яростном шипении. «Вы посмотрите, какая она недотрога! – в сердцах произнесла Алла. – Котята так себя не ведут, – внушала она черному, шипящему и царапающемуся комочку на своей ладони. – Не желаешь терпеть фамильярности? Тоже правильно…» И котенок приземлился в банку из-под селедки, куда была набросана накрошенная бумага. Киска обнюхала незнакомое место, потом стала бегать по кругу, не соображая, что собственно от нее требуется. В конце концов перебралась через край, шлепнулась на пол, бочком-бочком подбежала к телефонной коробке и забралась внутрь. «Соображаешь!» – рассмеялась Алла. Из коробки высунулась черная мордашка с круглыми бусинами глаз и не мигая уставилась на нее. «Посиди до завтра, успокойся, – решила хозяйка. –«Малыш» тебе по вкусу, и это уже хорошо. Как же тебя назвать, этакую пани?.. Пани и есть!.. Пани Ирена…»
И черная киска обрела звучное имя Ирена.
Азбука кошачьего поведения
Утром Ирена проснулась, когда услышала приближающиеся шаги. Щелкнуло и стало светло. Выставив осторожно из отверстия телефонной коробки мордочку, она увидела сначала две лапы, а потом глаза двулапого существа. Существо мяукало что-то спокойное и ласковое.
«Как моей малышке спалось? – ворковала над котенком заспанная Алла. – Ты ведь меня уже не боишься? Во всяком случае, не прячешься! Сейчас кушать будем… Киса моя хорошая… Ирена… Иренушка… кис-кис-кис… »
Ирена смотрела настороженно, однако не пряталась – от существа не исходило ощущения опасности. Двулапые постоянно ходили мимо нее, когда она жила с мамой-кошкой, и не причиняли никакого вреда. А это существо зачем-то хватает ее, куда-то тащит… И мамы-кошки нет… И есть хочется…
«Иди сюда… иди…» – и Алла налила в блюдце теплую смесь для котенка.
Малышка не двинулась с места, хотя вытягивала шею и с любопытством наблюдала за происходящим.
«Давай-ка, подруга, кушать!» – и рука потянулась к котенку.