Транс
Шрифт:
Карен, конечно, не могла гарантировать, что на пленке будет записано нечто, представляющее для газеты интерес. Несмотря на заинтересованность редактора и поддержку с его стороны, в этом деле ожидать можно было всякого. Не исключено, что редактор, решая проблему денег, сочтет нужным созвать специальное совещание – тогда неизбежна губительная в этой ситуации задержка. Поэтому Карен и Драммонд решили сами найти деньги, получив, правда, заверение от редактора: если информация окажется полезной для газеты, им возместят
– Деньги наличными... старыми двадцатками? – спросил Амброуз.
– Да.
– Хорошо. Кто с вами?
– Доктор Драммонд.
– Разрешите мне поговорить с ним.
Карен передала Драммонду трубку.
– Драммонд у телефона.
– Добрый вечер, доктор. Я читал, что вы делаете для Кигана. Не удивляйтесь тому, что услышите на этой пленке. Я-то знаю – все это правда. Пользуйтесь ею как сочтете нужным. За рулем будет миз Биил?
– Да.
– Тогда по телефону будете отвечать вы. Где вы сейчас?
– На Санта-Монике. Лицом к Монтане.
– Лицом к северу?
– Да.
– Трогайтесь. Остановитесь на дороге вдоль набережной.
На другом конце провода замолчали.
Драммонд положил трубку и включил радиопередатчик.
– Вперед. Дорога вдоль побережья, на север.
В передатчике послышался треск, потом:
– Вас понял. Перехожу на прием.
Драммонд кивнул Карен:
– Поехали. Едем по дороге вдоль набережной.
Через пять кварталов они пересекли границу Санта-Моники и выехали за пределы Лос-Анджелеса. Справа от них высились отвесные кручи, от прибрежного шоссе ответвлялись во все стороны небольшие дороги, уходящие в лабиринты улиц, окружающих Пэлисэйдс-парк.
Этот жилой массив не был похож на аккуратно спланированные районы, характерные для американских городов. Гористая местность вынуждала строить дома так, как позволял ландшафт. В результате здесь образовалась такая путаница подъемов, спусков, тупичков, проулков, что ориентироваться в них было нелегко даже в полдень, когда солнце слепило глаза, но что уж говорить о темном дождливом вечере.
Зазвонил телефон. В трубке послышался голос Амброуза:
– Выезжайте на бульвар Чаутаукуа.
Потом – отбой.
По передатчику Драммонд сообщил Гейджу:
– Бульвар Чаутаукуа.
– О черт, только не туда, – буркнул Гейдж.
Карен, почти вплотную прижимая лицо к ветровому стеклу, напряженно вглядывалась в дорогу. Не поворачивая головы, она сказала Драммонду:
– Я знаю Чаутаукуа. Он пересекает бульвар Сансет. Только бы не сбиться. Там дальше – настоящие коровьи тропы.
– Ладно, постараемся не попасть в тупик. Будем следовать по хорошо освещенным дорогам. В противном случае сразу возвращаемся домой.
Карен повернула направо, сбросила скорость и снова нажала на акселератор – дорога стала круто подниматься вверх. Темнота, поглотившая бульвар, резко контрастировала
Дорога резко поворачивала влево, затем уходила вправо. Темень – хоть глаза выколи. Вдали неясно вырисовывались очертания домов с мерцающими в окнах огоньками, высоко в темное небо поднимались кроны огромных деревьев.
– Брр... – пробормотала Карен, – прямо мурашки по коже.
– Если он скажет остановиться здесь, не будем этого делать.
– Там, слева, парк. Тебе не кажется...
– Ни в коем случае. Даже имея на хвосте Дика, ни в какой парк мы въезжать не станем.
Карен взглянула в зеркало заднего вида.
– Не вижу его фар.
– У него довольно трудная миссия, но он будет держаться как можно ближе к нам. До Сансет далеко?
– Примерно полмили. Я вздохну свободно, когда мы туда доберемся.
Снова зазвонил телефон.
– Возле Боргос-Плейс поверните налево, потом налево у Тойопа.
Драммонд передал эту информацию Гейджу.
– Вас понял, – ответил тот.
Карен снова прильнула к ветровому стеклу.
– Будь он проклят, этот дождь. Смотри, уже видны огни Сансет.
– А вот и Боргос.
– Черт побери! Куда он нас затащил?
– Просто проверяет, нет ли за нами хвоста.
– Но где он сам?
– Он может оказаться в любом месте. Либо нигде. Возможно, он сидит дома, перед ним карта, и он потешается над нами.
Карен повернула налево, в сторону Боргос-Плейс, и потом почти сразу в сторону Тойопа.
– Мы возвращаемся туда, откуда приехали, – произнес Драммонд. – Эта дорога идет параллельно Чаутаукуа. Он водит нас кругами.
– Придется быть поосторожней, чтобы не столкнуться с Диком, – послышался нервный смешок Карен. – Вот было бы интересно! Боже, как я ненавижу это место! Хоть бы один огонек...
В конце Тойопа они выскочили на пересечение дорог. Левая вела на Чаутаукуа. Карен и Драммонд поняли, что все повторяется сначала.
Но телефон продолжал звонить, и они, повинуясь приказу, сворачивали сначала на дорогу Корона-дель-Мар, затем на Альма-Риал, кружа вокруг Пэлисэйдс-парка. Темнота ночи, смутные очертания высоких и мокрых от дождя деревьев заставляли нервничать, вселяли в их души смутное чувство тревоги.
Зазвонил телефон, и опять, в который раз, они помчались по уже известному им маршруту: Эль-Серко, бульвар Пам-пас-Рикас, в конце которого наконец-то замелькали фары машин, двигавшихся по бульвару Сансет.
– Уфф... – вздохнула Карен, останавливая автомобиль на перекрестке. – Как будто выскочили из шахты.
– Если он снова заставит нас проделать этот круг, я просто откажусь.
Зазвонил телефон.
– Вы на бульваре Сансет?
– Да.
– Поверните налево.
– Поверни налево, – передал Драммонд Карен.