Трансформация интимности
Шрифт:
• «Я не могу ладить со своим боссом»;
• «У меня никогда не хватит времени сделать все, что необходимо...» и так далее [132] .
Мы должны будем отступить от наивного, почти тоталитарного круга предписаний избегать всех таких мыслей: потому что почти очевидно, что «Как раз этого я не могу сделать», «Я точно знаю, что это не будет работать», и все остальное часто может быть реалистичной оценкой чьих-то возможностей в любом заданном контексте. Рефлексивность — это необходимое, но еще не достаточное условие освобождения от пагубного пристрастия. Тем не менее бихевиоральная важность такого программирования достаточно очевидна.
132
Shad Helmstetter. Choice. — New York: Pocket Books, 1989. — P. 63-64.
Ясно, что выбор прямо отражает природу самости. То, чего хочет личность, помогает определить, что представляет собою эта личность; а нахождение уверенной
Однако некоторые из них имеют большее значение, нежели другие. Принудительные отношения, как настоятельно утверждает терапевтическая литература, хотя и не всегда используя для этого так много слов, препятствуют исследованию самоидентичности. Поэтому, например, Касл рассматривает созависимого индивида именно как «кого-то, чья сердцевинная идентичность недоразвита или неизвестна, и кто поддерживает ложную идентичность, выстраиваемую из зависимых привязанностей к внешним источникам» [134] .
133
Shad Helmstetter. Choice. — New York: Pocket Books, 1989. — P. 97.
134
Charlotte Kasl. Women, Sex and Addiction — London: Mandarin, 1990. — P. 36.
Созависимые индивиды приучаются к нахождению своей идентичности через действия или потребности других; но в любой аддиктивной связи самость имеет тенденцию сливаться с другим, поскольку пагубное пристрастие выступает первичным источником онтологической безопасности. Одна из целей, часто предлагаемых на ранних фазах терапевтического воздействия в группах самопомощи, состоит в том, чтобы «отпустить» — ослабить попытки контролировать другие характеристики созависимости. Индивида поощряют к тому, чтобы освободиться от ее «молчаливого контракта». Пройти через этот процесс крайне трудно, хотя его поверхностные маркеры очевидны: ее разговоры больше не сосредоточиваются непрерывно на том, что говорит «он», что говорят «они», что говорит «мой муж» или «мой любовник». В группах поддержки для партнеров алкоголиков отпускание именуется «любящим разъединением» — довольно банальная фраза для весьма реального феномена, представляющего собою возникновение способности созависимого проявить заботу о другом, не взваливая на себя груз его или ее пагубного пристрастия [135] .
135
Jody Hayes. Smart Love. — London: Arrow, 1990. — P. 174-175.
То, что представляется на первый взгляд поощрением эгоизма, даже нарциссизма, следует понимать как сущностную стартовую точку для возможности развития любви-слияния. Это предпосылка для осознания другого как независимого существа, которое может быть любимо за ее или его особые черты и качества; она предлагает также шанс освободиться от навязчивой идеи о разрыве или прекращении связи.
Один из терапевтов перечисляет некоторые характеристики новых привычек, которые могли бы вытеснить старые, более принудительные.
Вы должны выслушивать проблемы друга — именно выслушивать, а не пытаться спасти ее или его.
Вместо того чтобы сосредоточиваться исключительно на одной личности, вы должны проявлять интерес ко многим людям.
Вместо того чтобы возвращаться на «место преступления» — туда, где живет ваш бывший любовник, или в места, где вы бывали вдвоем, — вы должны находить другие, более интересные места для посещения. Если вы настойчиво желаете чего-то или кого-то недоступного для вас, постарайтесь лучше наслаждаться чем-то или кем-то более доступным. Вместо того чтобы громоздить оскорбления, скажите «нет» самой связи. Если вы только что порвали с любовником и он звонит всегда в определенное время, найдите что-нибудь приятное, чем вы могли бы занять себя в это время [136] .
136
Jody Hayes. Smart Love. — London: Arrow, 1990. — P. 73.
Определение личностных границ расценивается как фундаментальное для не-аддиктивной связи. Почему? Ответ опять касается самости и ее рефлексивности. Границы устанавливаются, говоря психологически, тем, что кому принадлежит, и поэтому они нейтрализуют воздействия проективной идентификации. Четкие границы в рамках связи, очевидно, важны для любви-слияния и поддержания интимности. Интимность дает возможность не для поглощения другого, а для знания его или ее характеристик и обеспечения доступности к себе. Открытость другому парадоксальным образом требует обозначения личностных границ, потому что это коммуникативный феномен; он требует также восприимчивости и такта, поскольку это не то же самое, что жизнь вообще без конфиденциальных мыслей. Баланс открытости, уязвимости и доверия, разрабатываемый в связи, управляет тем, становятся ли личностные границы такими разрезами, которые скорее препятствуют коммуникации, нежели поддерживают ее [137] .
137
C. Edward Crowther. Intimacy. Strategies for Successful Relationships. — New York: Dell, 1988. — P. 156-158.
Такого
Таблица 1. Характеристики аддиктивных связей в сравнении с интимными отношениями
138
Jody Hayes. Smart Love. — London: Arrow, 1990. — P. 174-175.
| Аддиктивные | Интимные |
|---|---|
| Навязчивая идея отыскания «кого-то для любви» | Развитие самости как первичного приоритета |
| Потребность в немедленном удовлетворении | Желание долгосрочного удовлетворения; связь развивается шаг за шагом |
| Принуждение партнера к сексу или к привязанности | Свобода выбора |
| Дисбаланс власти | Равновесие и взаимность отношений |
| Власть используется для контроля | Компромисс, соглашение или поочередное лидерство |
| Правило «без разговоров» | Разделение желаний, чувств и оценивание того, чту твой партнер значит для тебя |
| Манипуляция | Прямота |
| Недостаток доверия | Соответствующее доверие (то есть знание того, каким примерно будет поведение партнера в соответствии с его или ее фундаментальной природой) |
| Попытки изменить партнера, чтобы он удовлетворял ваши потребности | Охватывание (мыслью) индивидуальности другого |
| Отношения основаны на иллюзиях и стремлении избегать неприятностей | Отношения имеют дело со всеми аспектами реальности |
| Отношения всегда одинаковы | Отношения всегда изменяются |
| Ожидание, что один из партнеров будет постоянно занят другим и приходить ему на помощь | Самообеспечение обоих партнеров |
| Слияние (с навязыванием друг другу своих проблем и чувств) | Любовное разделение (здоровая забота о благополучии и росте партнера и в то же время «отпускание» его) |
| Страсть, смешанная со страхом | Секс вырастает из дружбы и заботы друг о друге |
| Обвинение себя или партнера в возникновении проблем | Совместное разрешение проблем |
| Цикл боли и отчаяния | Цикл комфорта и удовлетворения |
Благочестивый психологический лепет? В какой-то степени, возможно, и так. Противоречивость в отношении некоторых заявлений, сделанных в правой колонке? Несомненно — хотя они в какой-то мере и выражают противоречия личной жизни. И все же я не думаю, что перечисленные возможности — это не просто нечто желательное; они отражают тенденциозные характеристики интимности, которые я пытаюсь документально подтвердить на протяжении всей книги. Кто не сможет увидеть в них свидетельство демократизации повседневной жизни и программу для ее развития? Сравнение того, что перечислено в левой колонке, с тем, что перечислено в правой, раскрывает картину эмансипации. Это не просто «освобождение от...»: в том виде, как она изображена здесь, интимность обладает сущностным содержанием. Мы начинаем понимать, как должна выглядеть освобожденная сфера личного.
Трансформация интимности относится и к сексу, и к гендеру, однако не ограничивается только ими — этот факт поддерживает тот тезис, который я постараюсь позже развить несколько подробнее, — о том, что проблема здесь заключается в базовом сдвиге этики личной жизни как целого. Подобно гендеру, родство когда-то рассматривалось как нечто данное естественным образом — ряд прав и обязанностей, которые создают биологические и брачные связи. Широко утверждалось, что родственные связи в значительной степени разрушаются с развитием современных институтов, которые оставили нуклеарную семью в великолепной изоляции. Не рассматривая этот вопрос в каких-либо подробностях, можно убедиться, что такой взгляд был ошибочным или, по меньшей мере, вводящим в заблуждение. В разделяющемся и разводящемся обществе нуклеарная семья порождает разнообразие новых родственных связей, ассоциирующихся, например, с так называемыми рекомбинантными (в оригинале — recombinant — примеч. перев.) семьями.