Трапеция
Шрифт:
– Слушай, – сказал Джонни, – мы унаследовали кучу оборудования и, когда
сматывались, попросту сгрузили все в багажник. Я и половины толком не видел.
Что-то еще осталось от Терезы, так ведь? Лу сказала, ты будешь знать. Я
рассказывал Стелле…
Внимание Томми ослабло. Он пытался осмыслить происходящее. Папаша Тони
поприветствовал его и куда-то исчез… Томми чувствовал себя в окружении
странных, не совсем реальных теней, которые появлялись и пропадали. Даже
Марио
ускользали из фокуса, как герои костюмированного шоу. Томми принялся
разглядывать ковер. Тот был протерт едва не до дыр, а возле его ботинка
красовалось выжженное пятно, и несомненная реальность этого ковра привела
Томми в себя. Это был просто дом, только большой и странный. Дом, а не
зловещий замок. Большой старый дом, заселенный большой шумной семьей.
К Томми подошел приземистый крупный мужчина с вьющимися седыми волосами.
– Они о реквизите часами могут болтать. Познакомься с моими детьми. У меня
дочка как раз твоего возраста.
Меньше всего Томми хотелось с кем-то знакомиться, но он послушался.
– Я Джо Сантелли. Это мой сын Клэй и дочь Барбара.
Клэя Томми выбросил из головы сразу: тот был круглолицым темноволосым
мальчиком лет восьми. Гибкая утонченная Барбара растянулась на полу, слушая
Джонни и Марио, но, когда заговорил отец, повернулась и села. У нее тоже были
раскосые экзотические брови Сантелли. Томми решил, что Барбаре около
двенадцати.
– Привет, Томми. Как в местной психушке приземлился, правда? Обычно мы
пытаемся быть цивилизованными людьми, но на Новый год… ну, это, наверное, из-за того, что мы собираемся всей кучей. И это еще тихо. Лисс в Сан-Франциско, а дядя Анжело где-то в Мексике.
– Томми, – сказал Джо, – я когда-то знал твоих родителей. Они по-прежнему
работают вместе?
– Нет, сэр. Мама больше не выступает.
– Жаль. Хорошие дрессировщицы – такая редкость. Был как-то, помнится, у Бесс
смешанный номер с гепардами и тигром…
– Я был слишком маленьким, чтобы запомнить, но видел фотографии, – кивнул
Томми.
Его поразило, что Джо вспоминает работу матери, а не отца.
Барбара смотрела на Томми с нескрываемым любопытством.
– Сколько тебе лет?
– Пятнадцать, – ответил Томми, накинув себе пять месяцев.
– Мне будет двенадцать зимой.
– Ты тоже воздушный гимнаст? – вежливо поинтересовался он. – Ну, как вся
семья и все такое.
Барбара обвила тонкими руками подтянутые к груди колени.
–
скучать, глядя на меня. По-моему, я бы могла начать учиться, но Лу мне здесь не
помощник, а Марио пока отказывается.
Она улыбнулась, показав ямочки на щеках.
– Ну, мне было тринадцать, когда я начал, – утешил Томми. – И к тому времени я
уже долго выступал в воздушном балете. Наверное, я сильнее тебя.
– Я сильная, – заспорила Барбара. – Я шесть лет хожу в балетную школу, а от
этого становишься таким же сильным, как от акробатики. Так Марио говорит.
Томми заметил, что из всех Сантелли только Барбара называет его сценическим
именем. Да еще Джонни – но тот говорил с иронией, явно в шутку.
– Все девочки семьи в обязательном порядке занимаются балетом, – вмешался
Джо Сантелли. – Люсия была весьма хороша, и Элисса могла бы быть. Тереза, конечно, профессионально танцевала. Я не против, чтобы Барбара училась
летать, но иметь в семье балерину тоже было бы неплохо…
Маленькая, почти бестелесная женщина, утонувшая в глубоком кресле, вдруг
пошевелилась и произнесла что-то на итальянском. Она была совершенно седая, укутанная до подбородка в толстую белую шаль ручной вязки. Но лицо ее, морщинистое, бледное, как череп, имело тонкие черты и красивые брови, присущие всем Сантелли. Высоким приятным голосом она жалобно спросила:
– Это Рико? Почему он не подойдет поговорить со мной?
– Нет, нет, Nonnina, – мягко ответил Джо. – Это новый партнер Мэтта, Томми.
Томми, это моя бабка.
Томми решил, что, судя по виду, женщина могла приходиться бабкой кому угодно
– даже Папаше Тони. Повинуясь жесту Джо, он принял хрупкую сухую руку.
– Рад знакомству, мэм.
Выцветшие глаза смотрели с тревогой.
– Мы давно тебя ждали, – раздраженно сказала она, моргая.
– Я не… – изумленно начал Томми.
– Не надо, – шепнула Барбара. – Не спорь. Она не знает…
– Я прекрасно понимаю, что происходит, Люсия, – на удивление резко перебила
старушка. – Думаешь, я не знаю, что сейчас Новый год? Вы, молодежь, все такие
же. Никакого уважения к порядку!
Она говорила по-английски очень хорошо и чисто, но что-то в ее интонации
выдавало: этот язык ей не родной. И акцент усилился, когда она продолжила:
– Рико, если бы ты послушал отца, не проводил все свое время с этими
недостойными людьми, с этими хулиганами... – она запнулась и пробормотала
тихим неуверенным голосом: – Люсия… кажется, Люсия тебя ищет…