Траурный венок от Красной Шапочки

Луганцева Татьяна Игоревна

Никита не мог остановиться и продолжал смеяться.

– Хватит хохотать! Мне и так плохо, – огрызнулась Яна.

– Извини, не могу, не могу… Сейчас… Все, я в норме. Я даже сохраню один на память, – сказал Никита и снова расхохотался.

Яна не выдержала и засмеялась тоже.

– Как тебя зовут? – спросил Никита, вытирая выступившие слезы.

– Яна Карловна Цветкова.

– Звучит торжественно. Но почему-то я не удивлен. А меня зовут… впрочем, ты в курсе, раз всю ночь надписывала траурные ленточки, – снова

засмеялся Никита, хватаясь за живот. – Что-то не очень вкусная еда. Надо будет попросить, чтобы, когда я умру по-настоящему, не этот ресторан готовил на мои поминки.

– Все, я пошла! – резко встала Яна, но Никита перехватил ее руку и снова усадил за стол.

– Прости. Давай, я тебе помогу.

– Интересно, чем? Умрешь по-настоящему? – съязвила она.

– Знаешь, а ведь именно это я и могу сделать в ближайшее время, – ответил Никита, улыбаясь.

– Не поняла. Объясни!

– Сейчас. Только сначала впущу свет и воздух в этот склеп, – выдохнул Никита. Встал, подошел к окну и сорвал черный атлас драпировки.

Солнечный свет заиграл в его волосах. Никита открыл форточку, и в комнату ворвалась струя свежего воздуха.

– Фу! Словно и правда из могилы вышел! Ну и стресс ты мне устроила, Яна Карловна Цветкова! Со мной вышла неприятная история.

– Может, уже хватит?

– Да я не об этом, – махнул Никита рукой в сторону траурных венков. – В общем, за мной несколько месяцев по пятам бегала одна девчушка. Ну, знаешь… пасла меня при выезде из коттеджного поселка, тащилась за мной на своей машине, ждала у здания радиоцентра, когда я вел передачу в эфире, прорывалась за мной в ночной клуб. Ну и так далее.

– Зачем? – спросила Яна.

– Вот и я ее тоже спрашивал – зачем? Но она только смущенно улыбалась и убегала. Очень странная девица.

– И ты никому о ней не сказал?

– А что я мог сказать? У меня периодически появляются какие-то ненормальные поклонницы. Эта девчонка не угрожала мне, ничем не нарушала мой покой. Кому я должен был о ней сказать? Милиции? Мол, помогите, меня, здорового мужика, преследует молоденькая девушка, и я ее боюсь?

– Но такое навязчивое преследование раздражает, наверное, – возразила Яна и кивнула ему на холодец, чтобы Никита положил ей на тарелку порцию.

– Да я уже и привык к ней. И потом, повторяю, никаких угроз с ее стороны не было, – ответил Никита и выполнил безмолвную просьбу Яны, шлепнув в ее пустую тарелку кусок дрожащей массы.

– И что дальше? – спросила она, принявшись смачно жевать.

– Дальше… Приходит как-то ко мне следователь с классическим строго-непроницаемым лицом и прямо так с порога спрашивает: «Знали ли вы Быкову Надежду Петровну восемьдесят седьмого года рождения?» Я честно отвечаю, что нет. Тогда он мне показывает фотографию, и я узнаю ту девушку. Прикинь, я ведь имени ее не знал и следователю правду сказал!

– И что? – спросила Яна,

уплетая холодец, явно приготовленный без души, не по-домашнему.

– Выяснилось, что Быкова Надежда Петровна, девятнадцати лет от роду, сиганула с балкона, черт знает с какого этажа, и разбилась вдребезги, то есть насмерть.

– А ты при чем? – не поняла Яна.

– Я этот же вопрос следователю задал, мол, хоть мне ее и жалко, но с собой я никакой связи не нахожу. На что тот ответил: вся комната девчонки обклеена моими фотографиями, и она оставила предсмертную записку, из которой явствует – в ее смерти виноват я.

– Прямо как в кино!

– Ага, только это наяву. Мол, я задурил ей голову, соблазнил ее, обещав жениться, и потом беременную бросил.

– А это неправда?

– Зуб даю! Рассказал тебе всю правду, как своему адвокату, – приложил руку к сердцу Никита.

– То есть Асе?

– Ей самой.

– Ну тогда твою невиновность легко будет доказать. Кстати, она мне сказала, что история неприятная, но дело не сложное, – успокоила его Яна.

– Я тоже на это надеюсь… Надя на самом деле оказалась беременной, но срок небольшой. Я сдал анализы и теперь исследуют, от меня она забеременела или нет.

– Вот! Докажут, что не от тебя. Значит, она лгала, а следовательно, и все в записке может быть ложью, – сказала Яна, доедая холодец и косясь на салат с ветчиной.

– Не все так просто. Где доказательства, что я с ней не спал? Может, девчонка вступала в интимную связь с несколькими партнерами и просто ошиблась, от кого забеременела? И потом, видишь ли, предсмертным запискам склонны верить, все-таки человек не шутит, и дальнейший его фатальный поступок это подтверждает.

– Да она просто психопатка!

– Надя не состояла на учете, – ответил Никита, – и доказать теперь, что она была психически больной, фактически невозможно.

– Хорошо же ты влип, – уважительно протянула Яна.

– А еще мне прислали две угрозы по электронной почте: что я отвечу за смерть девушки и что мне не жить, – сказал Никита, отрешенно глядя в окно.

– Да ты что! В милицию сообщил?

– Сообщил. А что толку? Мало ли какой идиот это написал. Пока реальной угрозы нет, никто и не пошевелится.

– А откуда пришли угрозы, нельзя выяснить? – оживилась Яна, садясь на своего любимого конька.

Это была какая-то странная ситуация: когда она сидела вместе с незнакомым мужчиной за большим пустым столом в окружении траурных венков, посвященных этому же мужчине, и справляла по нему же поминки.

– Я сам выяснил. Интернет-кафе на окраине, в районе метро «Алтуфьево».

– Оба раза оттуда?

– Оба.

– А где жила Надя? – спросила Яна.

– На юго-западе Москвы.

– Может, ее парень?

– У нее не было парня.

– Ага! Беременная она была, а парня не было? – удивилась Яна.