Травля: со взрослыми согласовано. 40 реальных историй школьной травли
Шрифт:
– А вы что-то своим детям говорили по этому поводу?
– Нет. Я была на их стороне и тоже считала, что это не справедливо. Я, конечно, не призывала девочку травить. Но я прекрасно понимала, почему они это делали.
– А после переезда, в Америке ваши дети сталкивались с буллингом в школе?
– Нет. И они постоянно говорили с первого дня, что им очень нравились учителя. У них всегда можно переспросить, пересдать. Любой учитель идет на встречу. Все можно исправить, улучшить, было
– А как же «Тринадцать причин почему»? Сериал не отражает действительности американской школы?
– Ну все, что я могу сказать, мои дочери начали смотреть, и сказали, что ерунда какая-то. Нам досталась прекрасная старшая школа. Хотя она и государственная. Моим детям помогли с языком. Их ассимилировали. Все дети оказались очень адекватными. Мы, правда, живем, в довольно прогрессивном штате. Не могу сказать за всю страну.
История Александра, 1996 – 2007 годы (7 – 16 лет), г.Экибастуз
Записано на основе постов от 14.01.20, 15.01.20 и 17.01.20 с личной страницы в Facebook (https://www.facebook.com/skurtul)
Психолог-психоаналитик, 30 лет, г.Алма-Ата
Имя сохранено
Часть 1. Уродующая среда.
Одно из ключевых событий моей жизни случилось в 8-м классе. Тот год вообще оказался переломным во многих отношениях. Но, обо всем по порядку.
К первому классу я совершенно не готовился, был полным болваном (самое подходящее слово) и вступительное собеседование прошел соответствующе – меня определили в "В" класс. То, что под литерами скрывается какая-то разница между учениками я не подозревал, и мне никто не сказал об этом. Взяли в школу, ну и хорошо.
Когда не с чем сравнивать, то все первичное становится данностью и воспринимается нормой. Уровень успеваемости одноклассников, их поведение, их мотивированность – все норма. Мы невольно ориентируемся на окружение. Читаю я, допустим, шестьдесят слов в минуту – лучше, чем остальное большинство класса – все прекрасно. Можно быть спокойным. Не важно, что где-то там какие-то дети читают условные сто. Я о них ведать не ведаю.
Потому-то и важно хорошее образование. Среда. Город. Культура. Идеология. Это относится ко всему, что человек воспринимает и с чем взаимодействует. В лицее было бы еще лучше. В столичной гимназии еще благоприятнее. А в финском школьном учреждении вообще замечательно. Где мы живем, что едим, какие места посещаем, с какими людьми взаимодействуем – мы все можем принимать как данность, не подозревая о том, насколько это не просто влияет, но буквально определяет нас. С годами мы составляем представление о своей среде и, если мировоззрение не ограничено, то также начинаем формировать его о других средах.
И только когда приходит более-менее адекватное понимание своего места нахождения, возникает вопрос "Что делать?". Включается борьба паттерна удержания зоны комфорта, ведь мы уже адаптировались, либо паттерна стремления к лучшему (если сравнение с другой средой было не в пользу нашей). Новое привлекает, но порождает страх – такова суть внутреннего конфликта. Соответственно, всех людей можно поделить на две категории:
– те, кто решаются пойти навстречу страху, имея внутренние ресурсы на его преодоление;
– те, кто выбирают понятное, известное, безопасное, предположительно не имея ресурсов на преодоление страха (главным образом, уверенности в себе).
Понимание того, что я учусь в худшем классе в школе, стало приходить на третий-четвертый год обучения, когда начались различные конкурсы, соревнования, олимпиады, что само по себе есть вынуждение к акту сравнения и стимулирует борьбу за лучшую оценку. Если бы у всех классов был один учитель или они все были общие, то мы бы поняли разницу раньше. Но до пятого школьники локализованы со своим классным руководителем, который их, как родитель, любит безусловно, не сравнивая и не порицая.
Мы начали слышать о нашем негативном отличии от тех немногих кросс-классовых учителей начальной школы – физкультуры и музыки. «С вами невозможно работать», «Как приходите вы – так сразу руки опускаются», «Вот с "А" классом так приятно работать», «Я не начну урок, пока вы не успокоитесь», «Мы отстаем от программы. С другими классами мы уже на две темы впереди».
С одной стороны, это не педагогично, разумеется. С другой стороны, правдиво. Еще одна дилемма: стоит ли транслировать детям их «плохость»? Из-за этих посланий мы злились и бунтовали еще больше, исходя желчью к «ботанам» "А"-шникам, но о своей позиции в среде мы, наконец, составляли адекватное представление.
Эта ненависть к тем, с кем нас негативно сравнивают есть элементарная реакционная защита, препятствующая положительным изменениям. Да, логика учителей понятна. Они рассказывали нам об атмосфере в "А"-классе ("Б", кстати, всегда были середнячком, как и положено, поэтому их я не упоминаю) для того, чтобы у нас возникла мысль: «Они дисциплинированные и прилежно учатся – их любят. Значит, чтобы меня любили и хвалили – мне тоже надо быть дисциплинированным и стараться учиться».
И это ошибка, которую не понимает огромная масса учителей, как минимум в постсоветском пространстве. Теперь я, как психолог, бывший некогда ребенком в таком "отбросном" классе, могу сказать, что логика у детей возникает обратная: "Нас ругают из-за этих «А»-шников потому, что они дисциплинированные и учатся. Черти конченные. Если бы их не было, то нас бы не ругали. Ни за что не буду таким же. Задроты".
Да, это жутко тупо, но ведь тоже логично. Для того, чтобы стать лучше – вовсе не обязательно стать лучше других. Можно всех других сделать хуже. Не обязательно худеть самому, можно откормить своего партнера – частая история.