Травма
Шрифт:
И тут Ио начала меняться. Брита уже отвела взгляд и сначала лишь краем глаза увидела, как замерцали и зашевелились рассыпанные по земле, залитые кровью волосы. Словно светлые стебли стелились по асфальту - и росли на глазах, сплетаясь в колышущуюся сеть мерцающих водорослей. Короткие волосы росли быстрее, постепенно догоняя длинные, разворачивая свои упругие на вид кольца; голова мёртвой Ио свесилась набок, выпуская золотые ростки наружу. Вокруг кипела буря красок, а её тело так и лежало неподвижно, как будто
– Да ладно.
Мы с Бритой синхронно
– Не обращай внимания. Продолжай.
Брита не хочет продолжать. Опустила глаза и изучает зернистую кофейную гущу на дне кружки. Я её понимаю. Такое сломать, такое... Недавно у меня были галлюцинации, что-то вроде снов наяву, но простой живой рассказ - это же лучше, это просто...
Снова оглядываюсь на Блайта. Пытается играть невинного, развалился пузом кверху на диване, а глаза, как у нашкодившего щенка.
Надо что-то делать. Встаю из своего кресла, собираю со столика две кружки и почти силой вырываю у летаргической Бриты третью.
– Сколько тебе сахара?
Она поднимает на меня глаза. Я несколько секунд стою неподвижно, ожидая её реакции.
– Мне две.
– А тебя-то кто спрашивал?
– бросаю я Блайту. Потом выбираюсь из-за столика, обхожу диван и иду в дальний угол студии, к длинному кухонному столу. В раковине полно гущи, давно пора почистить. Но не сейчас - включаю воду, ополаскиваю все три кружки, потом ещё раз - как следует - свою.
– Нечего больше рассказывать. Из подворотни, с той стороны, появился спецназ ДКП, пришлось уйти. Я так и не увидела, чем всё закончилось. Хотела забрать её, но... не...
Сколько всего в этом её тоне. Когда я говорила "Ты ведь не собираешься оставлять её в живых?", это было вполне серьёзно. Но сейчас я понимаю, вправду понимаю, что именно случилось и почему. Она не могла просто сжать её в тисках и прикончить. Её, последний кусочек далёкой прошлой жизни.
– Но я была уверена, что она умерла. Это всё волосы, просто волосы.
Снова включаю воду и во внезапном порыве щедрости мою кружку Бриты; хмыкаю, промываю и блайтину тоже.
– Скажи, вот ты всё описала, хорошо, подробно.
– Может, даже слишком хорошо. – Но откуда ты знала, что происходило в холле, когда ты уже ушла? Ну, скажем, про Ио, как она освободилась, или про приказы этого Донахью, - (Доннелли? Донована?), – откуда?
Брита, кажется, перестала даже молчать; вместо тишины воцарилось какое-то гулкое ничто. Наливаю воды в джезву и включаю розовую тазариновую конфорку. Прямо как в XX веке, когда с тазарином толком не знали, что делать, и сжигали его как попутный.
– Ну... Вероятно, это и так было понятно. Что там ещё могло произойти.
Сама не верит в то, что говорит. Ставлю джезву на огонь, насыпаю кофе и топлю его ложечкой, чтобы побыстрей провалился.
– Не выдумывай. Ты нам дословно пересказала, что было. Это ведь она, правда?
– Э... "она"?
Опять Блайт. Чего он лезет.
–
Значит, и здесь не без "снов наяву". Не у меня, правда - у меня их уже давно нет - но всё равно. Придвигаю к себе сахарницу, открываю крышку - пусто.
– И с Ио тоже. Когда она начала превращаться, я почувствовала вот... ну, вот это...
– Я знаю, можно не повторять.
Блайт за спиной усмехается, но ничего не говорит. На полке под раковиной - нестройный ряд пустых банок, на дне одной - какая-то рассыпавшаяся в труху крупа.
– Но ты ведь говорила, что Сферу забрала Ксэ. Полицейская.
– Я так думала. Но в тот день она чувствовалась гораздо ближе - как тогда, когда мы с тобой стояли на крыше, а она была в больнице. Вряд ли дальше.
Кофе начинает закипать. Слишком рано. Прикручиваю огонь до минимума. Куда этот сахар делся?
– Где она теперь? Я её не чувствую.
– Пустота.
Да, вот что нами правит в последнее время, мной и ей. Двенадцать дней пустоты. Сначала мы разбежались, кто куда - она ушла сдавать Ио полиции, потом, видимо, вернулась в своё "убежище" (посмотрела бы я на него), а я сразу же арендовала по интернету "чистую" квартиру, отыскала Блайта и с тех пор варила ему кофе и меняла подгузники. Ну, фигурально выражаясь. На самом деле, одного визита к костоправу хватило, чтобы более-менее его заштопать, не пришлось, как в прошлый раз, класть его в клинику и сливать ещё одни не засвеченные ксивы. А дальше уж я сама. Ну, всё, кроме подгузников.
На четвёртый день появилась она: позвонила, узнала адрес, пришла (прилетела?) и часа полтора молча сидела за столом, на том же месте, что и сейчас. А потом начала рассказывать - сумбурно, невпопад, - но в конце концов я узнала, как у неё прошли эти безумные несколько дней. Я не перебивала и почти не задавала вопросов. Всё это, что между нами происходит - её рук дело, этой "Сферы". Она, может, об этом забыла, но не я. А как она на меня иногда смотрит - я ей что, подружка? У меня нет ни единой причины относиться к ней как-то по-особому. Но я отношусь - не по своей воле, это уж точно. Всё равно, пока мне это выгодно, можно подыграть - и ей, и той части меня, которой вздумалось возлюбить эту девчонку пуще жизни. Её рассказы о том, что с ней произошло в последние дни, не снесли мне крышу, как Блайту - он, вон, сидит и злится, что ничего не может понять. А у меня её похождения вместе с нашими - а, скорее, с моими - складываются в более-менее логичную картину. Со здоровенным белым пятном посередине - этой Сферой, о которой я даже подумать плохо не могу, и это, несомненно, тоже её работа. В любом случае, мне пригодится помощь такой
пшшш
Ну, конечно же. Кофе стекает по стенкам джезвы, булькает внизу, я выключаю огонь, хватаюсь за ручку, обжигаюсь, ругаюсь, беру губку, пытаюсь вытереть плиту, снова ругаюсь... Надо меньше думать.
– Пи-иииип!..
Я вздрагиваю и отшатываюсь.
– Что за...
– Это губка.
– Это Брита.
– Я тоже вчера удивилась. Она живая - наверное, что-то вроде моллюска. Или... губки?
Осторожно кладу губку на край стола и выдыхаю. Вот пугаешься иногда из-за всякой ерунды.