Шрифт:
За долгие годы писательской работы мне довелось услышать множество удивительных историй. Собеседники встречались разные: раввины, политики, люди искусства, инженеры, военные. Я копил их рассказы, точно скряга, собирающий золотые монеты, ведь сюжеты, сочиненные жизнью, иногда причудливее самой страстной выдумки.
Истории занимают всю ширину спектра достоверности, от затейливых побасенок до абсолютной правды; строго документальные, явно сочиненные, притчи, мемуары, анекдоты. Рассчитывая использовать их в своей работе, я выписывал наиболее интересные в отдельную тетрадку, разумеется,
Предполагалось, что в дальнейшем я обовью эти рассказы фабулой, подобно тому, как раковина-жемчужница охватывает песчинку, и превращу в художественное произведение.
Увы, мои попытки закончились неудачей. Истории без труда прокалывали фабульную ткань и выбирались наружу. Им было хорошо самим по себе, они жили вне литературного осмысливания, потому, что и без него уже являлись законченным произведением.
С годами таких «непокорившихся» рассказов набралось изрядное количество. Подобно скупому рыцарю, я долго не мог с ними расстаться, при свете трепещущего факела любуясь в одиночестве их дивным блеском, но после долгих колебаний все-таки решился распахнуть сундуки и вытащить сияющие сокровища на всеобщее обозрение.
Памятник матери
Записано со слов р. Элиягу-Йоханана Гурари, главного раввина города Холон.
Когда могильщик попросил родственников опознать тело перед погребением, сестры, стоявшие тесной кучкой, замерли. Нерешительно переглядываясь, они не могли сдвинуться с места. За последние дни в больнице мать сильно изменилась: щеки отекли, набухли мешки под глазами, кожа побагровела. Смерть наверняка совсем обезобразила лицо, и дочери боялись взглянуть на мать, желая сохранить ее в памяти с веселыми морщинками у глаз и ласковой улыбкой на губах, чуть тронутых помадой.
Берта, младшая из сестер, сжала зубы и пошла за похоронщиком. Оставшиеся молча глядели ей в спину, невольно оценивая новое черное платье и черную шляпку, чуть кокетливо сдвинутую набок. Она была еще совсем молода, значительно моложе сестер, и двигалась легко, чуть раскачиваясь, словно идя на очередное свидание. Личная жизнь Берты служила главной темой телефонных разговоров между старшей и средней сестрой, но сейчас — нет, сейчас об этом не подобало ни говорить, ни даже думать.
Умерла мать. Как все умирают, так и она умерла. Время пришло. Кого раньше, кого позже, забирает к себе Всевышний. Возвращает на небеса души человеческие, судить и проверять, что успели сделать за недолгий срок в мире тщеты и муки.
Полетела душа матери на суд, а дочери, отсидев семь траурных дней, принялись делить наследство. Согласно просвещенному мнению нотариусов и адвокатов, нет худшей беды, чем плохо составленное завещание. Сколько семей рассорили неудачные выражения, сколько обид и слез доставили детям неточные формулировки. Но в данном случае завещание было составлено однозначно и мудро. Единственное, что мать забыла указать: кому достанется ее кольцо, массивное кольцо с бриллиантами. Его никак не удавалось стащить, кольцо почти вросло в палец и не хотело оставлять хозяйку.
Собственно, из-за этого кольца и поднялся сыр-бор. Берта во что бы то ни стало хотела его заполучить.
— Давай продадим кольцо, — предлагали рассудительные сестры, — а деньги разделим поровну. Так будет справедливо и правильно.
— Нет, — требовала Берта, — я хочу само кольцо. Такое, как оно есть.
Слово за слово, нравы крутые, нервы короткие — разругались сестры в пух и прах. Ведь вещица немалых денег стоила: массивный ободок из золота высшей пробы и бриллианты совсем не мелкие. Крупные, прямо скажем, бриллианты. Непонятно, как мать отважилась на столь дорогую покупку: ведь жизнь свою прожила она скромно, если не сказать — бедно.
Когда улеглись крики и осела пыль оскорблений, старшие сестры объявили младшей:
— Хочешь кольцо — откажись от своей доли в завещании.
— Но ведь это несправедливо! — возмутилась Берта. — Кольцо стоит гораздо меньше!
— Так не упрямься! Продадим его, а на вырученные деньги закажем роскошный надгробный памятник из настоящего итальянского мрамора.
Младшая сестра подумала и выбрала кольцо.
Получив желанное украшение, она поспешила к ювелиру. Тот счистил грязь, отполировал золото, и кольцо засияло, словно новенькое. Нечего сказать, красивая была вещица, не зря мать с ней не расставалась.
Уложив кольцо в коробочку, Берта отправилась в крупный ювелирный магазин на центральной улице.
— Я хочу поговорить с хозяином, — обратилась она к старшему продавцу.
— А по какому делу?
— По личному.
— Оставьте номер телефона, и мы обязательно свяжемся с вами, — уклончиво ответил продавец. Его лицо напоминало непроницаемую маску; ни одна живая эмоция не пробивалась сквозь слой напускной вежливости.
— Я бы хотела увидеть его немедленно.
— Повторяю, — начал было продавец, но Берта вытащила из сумочки кольцо и положила на прилавок.
— Покажите ему вот это. И передайте, что я хочу поговорить с ним лично.
Продавец осторожно взял кольцо, повертел его перед глазами и спросил уже с настоящей вежливостью в голосе:
— Вы покупали это в нашем магазине?
— Да.
— Хотя столь дорогая вещь не могла пройти мимо меня незамеченной, честно говоря, я не помню этого кольца. Но полагаюсь на ваше слово и готов помочь. Что привело вас в наш магазин? Вы обнаружили скрытый дефект?
— Об этом я хочу поговорить с хозяином.
— Как вам будет угодно, — продавец вернул кольцо в коробочку, аккуратно закрыл и поставил на прилавок перед Бертой. — Одну минуту, я выясню, свободен ли он.
Хозяин магазина, плотный мужчина средних лет, с редеющими волосами и острым блеском живых глаз, встретил гостью у входа в кабинет.
— К вашим услугам, госпожа. Рад помочь столь уважаемой клиентке.
Берта положила коробочку на стол.
— Вы узнаете эту вещь?
Хозяин внимательно осмотрел кольцо и положил на полированную поверхность стола.