Требуется чудо (сборник)
Шрифт:
Может, из-за того, что тошно было, он и не стал настаивать: мол, провожу до дому, как же так, ночь все-таки, хулиганья кругом… Вышел из троллейбуса и пошел домой.
А когда добрался до своей квартиры, налил по дороге полные башмаки воды, брюки до колен вымочил, когда влез под горячий душ, вспомнил: во-первых, не договорился о следующем звонке — ну да это ладно, теперь у него телефон есть, позвонит Оля, а вот во-вторых… «Во-вторых» казалось куда удивительней: от кого она про Колю узнала? Он ей ничего о нем не говорил,
…А Коля все-таки позвонил ночью, ровно в два часа звонок раздался, Дан на часы посмотрел, но трубку не снял: спать хотелось, выспаться к завтрашней репетиции, да и разговаривать с другом никакого желания не было — настроение не то.
7
Прожектора погасли, киношники убрались проявлять пленку, репетиционный зальчик, непривычный к массированной интервенции «варягов», почти обезлюдел, снова стал уютно-домашним. Как там у классика: «Гул затих. Я вышел на подмостки».
Тиль сказал:
— Самое время потрудиться как следует.
— А как следует, Тиль? — настроение у Дана отличное, рабочее, но бес противоречия головы не опускает.
У Тиля в ручонках блокнот в роскошной кожаной обложке, с золотой монограммой и карандашик золотой, похоже, подаренные ему благодарными почитателями еще до отмены крепостного права: редкая работа, филигранная, теперь таких не делают, надобность перевелась, теперь пишут шариковыми тридцатикопеечными ручками в тощих блокнотах с серыми картонными корочками.
— Я стану фиксировать все твои завалы, Данчик. Я буду фиксировать их галочками. За каждые десять галочек ты мне даешь гривенник. Когда номер будет готов, на эти гривенники я куплю тебе автомобиль «Жигули» последней модели.
— Думаешь, хватит на автомобиль?
— Хватит, Данчик, вполне хватит, еще и на запчасти останется.
— А вот не хватит, язва ты старая, — обозлился Дан. — Купишь мне автомобиль из своих кровных.
— Я бы купил, дарлинг, но на тебе много не заработаешь. Мне же за номер однова платят: что я его месяц готовлю, что десять лет. Проживусь я с тобой, Данчик, последние штаны на хлеб сменяю… — Сама кротость, голосок елейный, глазки долу опущены.
— Не дрейфь, Тиль, калоши останутся…
Взял три булавы, сел на «железного коня», поехал раскидываться, мышцы греть.
Ах, темп, скорость, лихое дело, свистят булавы перед лицом, а ты их не видишь, ты только их следы реактивные углядеть успеваешь, и звук за ними тянется, как за самолетом, а они влипают тебе в ладони и снова взлетают — с двух рук, с правой — каскадом, а ну по кругу, вдоль барьера, по писте манежной проедем: берегись, Тиль, задавлю! — и на центр, а там — вприпрыжку
— Стоп! — это Тиль крикнул.
Что такое? Что случилось?
— В чем дело, маэстро? — Поймал булавы, только теперь почувствовал тяжесть в груди, задышал часто-часто.
— Продышись, Дан.
Ты смотри: Дан, а не Данчик, высшая степень уважения.
— Я не устал, Тиль.
— Вижу. А все ж продышись секундочку… Готово? Бери четвертую.
Четыре штуки — это нам чепуха, семечки, пустим их с двух рук, а теперь поедем, поедем, быстрее, быстрее, покрутим булавы, одну — под купол, внизу — тремя, тремя, тремя — бах! — четвертая прилетела, па-ашли четырьмя. Каково?
— Кураж у тебя откуда-то появился. Дан.
— Он у меня всегда был.
Кидать не перестаем, темп-темп, посторонние разговоры нам не мешают, наоборот — поддержку оказывают.
— Где ж ты его прятал?
— В камере хранения, Тиль, на Казанском вокзале.
— Чего ж не пользовался?
— Берег, Тиль, на черный день копил.
Моноцикл между ногами зажать, попрыгаем чуток — раз-два-три-четыре! — невысоко кидать, невысоко, темп не терять, пусть публика считает — раз-два-три-четыре!
— Сегодня — черный?
— Светлый, Тиль, светлее некуда. Просто я шифр от сейфа забыл, достать кураж не мог, а вчера вспомнил…
— Ага, у нас, оказывается, память плохая, бедные мы, бедные.
— Богатые, Тиль, хочешь, поделюсь?
— Чем, Дан?
— Радостью. Хорошим настроением.
— Влюбился, что ли?
— Кто знает, Тиль, поживем — увидим?
— Не та ли шантретка из телефона?
— Много будешь знать — скоро состаришься.
— Я и так уже старый. Дан.
— Неужто помирать собрался? Не верю…
— Еще чего!
— То-то…
В сторону четвертую, сейчас мы тремя фокус покажем, закрутим каждую в горизонтальной плоскости, как винт у вертолета, как бумеранг, который друг Коля в Австралии швырял… Пойдут в ладони? Пошли, пошли, внимание-внимание… И опять вверх, повыше, все три — повыше, к колосникам, ловим их — раз-два-три! — ка-амплимент публике.
— Где ты этому научился?
— Чему, Тиль?
— Крутить их по горизонтали.
— Коля так делает.
— Ко-оля…
— А что Коля, что Коля? Пуп земли? Расстараемся — не хуже будем.
— Нахал ты, геноссе. Хорошо бы расстарался…
— Не волнуйся, Тиль, все лавры наши будут.
Дан сел на манеж, рядом со стульчиком Тиля, глубоко дышал, восстанавливал «дыхалку». Тиль спросил:
— Не пересидишь? Кураж пропадет…
— Он у меня теперь никогда не пропадет.