Требуется Квазимодо
Шрифт:
– Вот был бы ты «бабенкой в самом соку, ядреной да бойкой, тогда можно было бы и погутарить насчет нравится – не нравится», – усмехнулся Тихон Васильевич. – А так… Нормальный ты парень, это я знаю, только неугомонный и… глуповатый, как щен годовалый. По-житейски глуповатый: опыта у тебя мало. А на машине мы завтра поедем по одной простой причине – не в лесу же вам торчать, куковать, ждать, пока я к Никодимушке схожу? Вот в гаргулье вашей и подождете. Все, хватит стоять мерзнуть, пошли в дом. А хотите, я баньку протоплю? Кто знает, куда нас завтра
– Баня – это хорошо, – мечтательно улыбнулся Матвей. – Только неудобно как-то вас напрягать, сами же сказали – плохо себя чувствуете.
– Так это я душевно болею, давит на грудь и на голову, а что касаемо баньки – мне и самому она сейчас нужна.
– Тогда мы вам поможем, дров наколем или еще что-то…
– Разберемся.
Баня, настоящая русская баня, с ядреным паром, с душистыми березовыми вениками, по части владения которыми Тихон Васильевич оказался непревзойденным мастером, стала неожиданным подарком судьбы.
Казалось, что веники выхлестывают не только накопившуюся усталость из мышц, но и сомнения, тревогу, маяту из не менее уставших душ.
А потом был щедрый стол со всеми «озвученными» хозяином разносолами, и самогон оказался не опрокидывающей с ног сивухой, а чудодейственным эликсиром, эквинтесинциат сил и молодости.
Спать гостей старик отправил на печную лежанку, Матвей едва добрел до нее, чуть не отключившись на ходу.
И уже на грани исчезновения сознания, когда реальность начинает расплываться, переходя-перетекая в картины сновидения, Матвей увидел склонившегося над ними Тихона Васильевича. Зрачки старика вновь расплылись во весь глаз, утопили радужку, он что-то шептал, водя над головами гостей маленькой иконкой.
Было это на самом деле – или события прошедшего дня подкинули Кравцову такой сон, – он не понял: нырнул в неожиданно мягкую и уютную темноту.
Глава 29
И все было хорошо в этом пушистом коконе ночи: впервые за много дней душа Матвея полностью отключилась от изматывающей реальности, она расслабленно разнежилась в состоянии покоя.
Пока не началось… землетрясение. Или душетрясение? Потому что душу его внезапно начало мотать из стороны в сторону, и она на себе ощутила, что чувствует горошинка в погремушке.
Но в данном конкретном случае в роли погремушки выступало тело обладателя души: кто-то тряс это разомлевшее тело за плечи и гудел его обладателю в самое ухо:
– Матвеюшка, просыпайся! Беда у нас, слышишь? Да проснись же ты, вот ведь лось здоровый!
– А? Что?.. – скоординировать и как-то соотнести выдернутую из поля блаженства «морковку» сознания с потрясенной душой с ходу не получилось, и пару секунд Матвей ошарашенно хлопал глазами, пытаясь сообразить – кто этот взъерошенный старик и почему он трясет его, Матвея, словно пытается сбить с него, как
Если бы яблоки или груши в принципе могли расти на Кравцове. Хотя – по версии барона Мюнхгаузена – достаточно засандалить в лоб некоему млекопитающему косточкой или семечком, и через пару лет раскидистое деревце-бонсай на голове «обеспечено».
Вот этот бред и вибрировал в голове Матвея первые пару секунд, мешая ему сосредоточиться. Хорошо хоть, старика ему вспомнить удалось.
– Ти-и-ихо-о-он Васи-и-ильеви-и-ич, да не трясите вы меня! – проклацал зубами Матвей, всерьез опасаясь откусить кончик языка. – Ч-ч-что случилось?
Старик оставил в покое плечи Кравцова и принялся тормошить источник могучего храпа, в период бодрствования откликавшийся на имя Владимир, пытаясь одновременно объяснить Матвею свое поведение:
– С Никодимом беда! Поспешить надо, а то не успеем!
– А… который час? – Матвей посмотрел в окно, но даже признаков рассвета там не намечалось.
– Да не знаю я! – заорал старик, устало опустившись на лавку возле печи. – Я, как послание от Никодима получил, сразу подхватился и принялся вас будить! Ты, давай, молодого поднимай, а я побегу, соберу кой-чего, что нам может пригодиться.
– Какое еще послание? – Матвей никак не мог врубиться в происходящее, разомлевший мозг отказывался «в темпе» мобилизовываться. – Он вам по мобильному позвонил, что ли?
– По хренильному! – рявкнул Тихон Васильевич, поднимая крышку здоровенного сундука, стоявшего под иконостасом. – Не зли меня, Матвеюшка, вопросами дурацкими, лучше дружка своего поднимай, машину готовьте!
– Сейчас? По лесу?! В темноте?!!
– Да, ты прав. Тем более что Никодиму мы все сейчас нужны, в одиночку я могу не справиться. Пешком быстрее дойдем! У тебя какое-нибудь оружие, кстати, имеется?
– Да, – посерьезнел Кравцов. – Пистолет Макарова. А что, понадобится?
– Скорее всего. И патроны возьми, все.
– Понял. Вернее, ничего не понял, но вы ведь… поясните?
– В дороге все расскажу, сейчас – некогда. А у Володи как с оружием?
– У него – никак.
– Тогда я ему свое ружье охотничье дам, мне оно сегодня только помешает. Он хоть с ружьем-то обращаться умеет?
– Обижаете! – вполне членораздельно прохрапел Володя. Вернее, проговорил – оказалось, что он уже проснулся. – Я, между прочим, в армии служил, десантником!
– Ну и отлично. Так, ребятки, собирайтесь, только учтите – путь нам предстоит неблизкий, да еще и по осеннему лесу, так что одевайтесь потеплее.
– Да мы и так не в футболках вроде, – проворчал Володя, ловко спрыгивая с печи. – Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? Что за аврал среди ночи?
– Похоже, что-то с Никодимом случилось. – Матвей снял с припечка сохнувшие там берцы.
– В смысле?
– Ничего не знаю, Тихон Васильевич обещал по дороге все объяснить. Собирайся, а я к машине схожу, свой «ПМ» из бардачка заберу.