Требуется Квазимодо
Шрифт:
– Зачем?
– Старик сказал – оружие нам понадобится.
– Это я понял, но зачем пистолет из бардачка забирать? Пусть там и лежит, возьмете, когда повод будет.
– А джип здесь остается, мы пешком пойдем.
– А как же…
– Все, Володя, кончай тормозить. Все вопросы – в пути.
И минут через десять они отправились в путь. Правда, мощных фонарей на всех не хватило – у старика их оказалось всего два, но этого было вполне достаточно. Один фонарь взял себе Тихон Васильевич, шедший первым – он был проводником. Второй достался Матвею, замыкавшему строй. Володя нес ружье и
Само собой, алабай сопровождал спасательную экспедицию, бесшумно выныривая из темноты то с одной, то с другой стороны тропы.
Первые минут десять все молчали, приноравливаясь к ходьбе по ночному лесу. Впрочем, не такой уж он был и ночной, часы услужливо подсказали Матвею, что сейчас половина шестого утра, в июне солнышко уже щекотало бы ресницы. Но в ноябре солнце в принципе к этому не очень-то расположено, а уж выползать из-под одеяла облаков в такую рань – тем более. Светило не собиралось просыпаться еще часа три.
Поэтому утренний ноябрьский лес смело можно было назвать ночным.
Это могло бы вызвать трепет страха и нервные обмороки разве что у «шпильконогих» силиконовогрудых «гламуресс», которые, собственно, и дневной-то лес видели разве что по телевизору. Потому что в лесу на шпильках ходить неудобно, а комары в силиконе… губ вязнут – выдергивай их потом!
А трем путникам, продвигавшимся сквозь заросли и бурелом, ходить по ночному лесу было не впервой.
Да и обуви на шпильках в их гардеробе не имелось.
В общем, минут через десять и Матвей, и Володя полностью освоились и больше не спотыкались, ловко скользя следом за уверенно ведущим их стариком.
А Тихон сейчас еще меньше соответствовал этому определенно – старики не могут шагать так упруго, так быстро и так ловко, легко обходя малейшие препятствия и вовремя замечая ямы и колдобины. И дыхание у стариков должно быть натужным и хриплым, и разговаривать на ходу они вряд ли в состоянии.
А Тихон Васильевич это мог. Все он мог. В том числе и разговаривать на ходу.
– Ну, что молчите, орлы? – негромко произнес он, не оборачиваясь. – Я же чувствую, как от вас напряжение прет, прямо в спину меня толкает. Или у вас дыхалки не хватает для беседы?
– У нас-то хватает, – проворчал Володя.
– Ах вот оно что! – хмыкнул старик. – Меня жалеете, значит? Мол, старый пердун и так еле идет, а ежели еще и на разговор его подбить, так вообще скоро нести его придется! Так, да?
– Да не так, – невольно улыбнулся Матвей, – не так. Вы же обещали все рассказать в пути, вот мы и ждем, когда вы начнете. Потому что уже успели усвоить – пока вы сами не захотите поделиться с кем-либо информацией, вытянуть ее из вас почти невозможно.
– Ишь, усвоили они! – в голосе Тихона Васильевича зазвучали довольные нотки.
Но – лишь на минуту зазвучали: так легко и свободно в поле напряжения было бы невозможно говорить. А напряжение это буквально зашкаливало, даже не надо было обладать сверхспособностями, чтобы почувствовать – старик очень обеспокоен. И встревожен. И – боится.
Не кого-то боится, а ЗА кого-то.
– Так что все-таки случилось,
– Толком и сам не знаю. Я просто услышал посреди ночи зов Никодима. Знаешь, словно его где-то заперли и все окна и двери замуровали. Но он пробился и на помощь меня позвал. А потом его опять заперли… Вот как-то так. Я попытался связаться с Никодимушкой, но не вышло. Словно и нет его вовсе. А так быть не должно, я его свет обычно всегда нахожу. Знаешь, он как зарево на горизонте. А сейчас там, на горизонте, пусто и темно…
– Так вы думаете…
– Ничего я пока не думаю – не хочу, я одно знаю – надо поспешить. Там, на месте, разберемся.
Глава 30
Идти им пришлось довольно долго, и не только потому, что белый волхв постарался максимально отдалиться от человеческого муравейника, уединившись в самой глубине глухого леса, просто лес этот был не только глухим, но и слепым, и очень… упрямым.
Упрямым в желании – не пускать в свою глубину посторонних, набросав на их пути поваленные стволы деревьев, сплетя острое кружево из веток колючего, цепкого кустарника, коварно подставляя под ноги толстые извилистые корни.
А особо тупых и упертых лес от души хлестко охаживал ветвями деревьев, норовя засадить прямо по глазам.
Хорошо, хоть армия добровольных летающих стражников леса сейчас была не при делах – дрыхла где-то, в связи с наступлением холодов, иначе отбиться от назойливых комаров и прочей зудящей нечисти было бы невозможно.
Но и без мошкары случайно сюда вряд ли кто-то забрел бы, повернул бы обратно еще на первой линии обороны, перед буреломом.
И даже не случайные визитеры, а люди, целенаправленно искавшие старца Никодима, вряд ли легко нашли бы его. Уж очень сложным был путь, и без проводника, знающего тайные лесные тропки и проходы, это дело вообще представлялось нереальным.
Особенно на последнем этапе пути, когда шедший впереди Тихон Васильевич вдруг остановился и жестом велел последовать своим спутникам его примеру. Алабай и без его приказа замер в выжидательной позе, бесшумно поводя носом.
Наконец-то рассвело, и фонари можно было смело убрать в вещмешок.
– «Кому стоим?» – деловито поинтересовался Володя. – Привал решили сделать? А ничего себе местечко, – он даже улыбнулся, рассматривая веселенький подлесок на ровной, без кочек, ям и коряг, земле. – Можно и отдохнуть, на травке полежать, а то забодало меня это уже – по корням прыгать и через стволы перелезать. На предмет перекусить у нас ведь есть что-нибудь?
– А тебе бы все жрать, – проворчал старик, напряженно всматриваясь вперед.
– Вовсе нет, – насупился парень. – И, между прочим, это ведь не я остановился у этой лужайки, а вы!
– Сам ты лужайка! – криво усмехнулся Тихон Васильевич. – Матвей, палки подлиннее да попрочнее срежь, сейчас пойдем очень медленно и внимательно, след в след за мной.
– Так это что, – Володя озадаченно почесал в затылке, – болото, что ли?
– Что ли. И не просто болото – Черная топь! Тут, знаешь, сколько народу сгинуло? Местные сюда не суются, если только кто случайно забредет, в лесу потерявшись.