Требуется невеста, или О на С 2
Шрифт:
Мне кажется, если он переступит порог этой комнаты, я сойду с ума и больше никогда не смогу дышать. Если сейчас он исчезнет с Мариселой…
— Далеко собрался?
Тень за спиной Валара возникает как будто из ниоткуда. Я даже не сразу понимаю, что это вообще такое. Ксанор выхватывает у него из рук Литу за какую-то долю секунды. Ещё быстрее действует Гаранор. Мгновение, и вот он уже перед Кано, вгоняет ему в сердце осколок стекла, один из тех, что укрывают мраморный пол.
Тёмный распахивает глаза, и я смотрю в них, смотрю до
Мёртвый.
— Так, мелочь, давай лучше отвернёмся. — Ксанор прячет у себя на груди ревущую Литу, чтобы она всего этого не видела.
И мне тоже хочется разреветься вместе со своей малышкой, когда я беру её на руки и прижимаю к себе, целуя её влажные, спутавшиеся кудри.
— Вы что здесь устроили? — Ксанор оглядывается по сторонам. — Как будто декорации к какому-нибудь блокбастеру.
— Это не мы, это Валар. Ну и немножко твой брат. — Я как могу пытаюсь успокоить дочку и даже не сразу понимаю, что у меня у самой по щекам уже вовсю текут слёзы.
— Ну всё, всё. Подонок мёртв. — Ксанор обнимает нас, и в его руках лёд, сковавший моё тело, постепенно начинает таять.
Я вся понемногу начинаю оттаивать.
Гаранор помогает подняться Дине, подводит её к нам. Я хочу ей что-нибудь сказать, но все слова, как назло, застревают в горле. Я никогда не видела её такой бледной — кажется, будто смотрю в лицо другого человека.
— Лен… — Дина всхлипывает.
Гаранор берёт Мариселу на руки, и я обнимаю подругу. Проглотив застрявший в горле ком, начинаю ей шептать, что теперь всё будет хорошо.
Теперь уже точно всё будет хорошо.
— Пойдём, милая, налью тебе выпить. — Ксанор забирает у меня Дину, приобнимает её за плечи и бросает тоскливый взгляд на превратившиеся в крошево графины и бутылки. — Если, конечно, найду, что и куда наливать. — Обнаружив одну уцелевшую бутылку сильры, откатившуюся в угол, довольно заключает: — Нашёл! Пойдём…
— Ты как?
Мы остаёмся втроём: я, Лита и Гаранор. Он привлекает меня к себе, мягко целует в лоб и шепчет, касаясь моего виска губами:
— Больше никогда не пугай меня так, ладно?
— Больше не буду. — Бросаю взгляд на тело Валара и отворачиваюсь, а потом с уверенностью добавляю: — Точно не буду.
Меня целуют в губы, и от этого поцелуя я как будто оживаю. Сердце в груди начинает стучать ровнее, на щеках высыхают слёзы, и мне очень хочется задержаться, остаться в этом мгновении. С моим любимым мужчиной и моей любимой малышкой.
— Папа… — Лита, тоже уже заметно успокоившаяся, прижимается к Гаранору, прячет лицо у него на груди, а потом дарит нам робкую улыбку. — Па…
— И всё-таки согласитесь, я хороший учитель, — подливая Дине сильры, довольно заявляет Ксанор. — А мелочь всё схватывает налету.
— И снова ты. —
— И снова я, — соглашается Тёмный и поднимает вверх один единственный уцелевший бокал. — Ну что, за нас? Ну или можем выпить за смерть говнюка, — бросает на Валара брезгливый взгляд.
— Ксан! — в один голос кричим мы с Гаранором, напоминая, чтобы следил за словами при ребёнке.
— Ну а как его ещё называть? — оправдывается Хорос и протягивает мне бутылку, видимо, предлагая пить прямо из неё (и это тоже при ребёнке?!), а потом интересуется: — Кстати, а кто-нибудь догадался вызвать полицию?
Вызвать полицию не догадался никто. В том числе и потому, что я и Дина при всём желании не смогли бы этого сделать, а Гаранор, пока летел к нам на выручку, написал только брату, скинув ему свои координаты. На стражей порядка он почему-то решил не полагаться. Ну или же не хотел лишать себя удовольствия самому разобраться с похитившим нас монстром.
Полицейские являются сами, спустя минут десять (не могли нарисоваться раньше), горя желанием арестовать превысившего скорость нарушителя порядка или как минимум выписать ему штраф. Правда, тут же о нём забывают, когда видят, что здесь произошло.
Следом за полицией прилетают медики и забирают нас всех в больницу. Больше всего пострадали люди Гаранора, им приходится оказывать срочную медицинскую помощь. Я пытаюсь объяснить Тёмному, что со мной всё в порядке и мне ничего оказывать не надо. Вот Дине — стопроцентно надо, ему — тем более (рана на боку выглядит ужасно!), а я в порядке.
На что Хорос, вскинув бровь, заявляет:
— А это что? — и тянет за рукав моего свитера, по которому расползлось большое и очень некрасивое тёмное пятно.
Я порезалась об осколки, когда упала, и даже этого не заметила, а сейчас, после его слов, чувствую, как руки неприятно жжёт и печёт.
Первую помощь мне оказывают в машине скорой. Дине колют успокоительное со снотворным, и мне тоже пытаются вколоть, но я не разрешаю. Не хочу засыпать и снова оставлять свою малышку. Только не сейчас! Сижу, не в силах отпустить Литу, и крепко прижимаю её к себе.
— Лен, ты так её задушишь. — Гаранор накрывает мою руку своей. — Всё хорошо. Никто её больше у тебя не отнимет.
В больнице нам с Литой всё же приходится расстаться, хоть это даётся мне непросто.
— Я присмотрю за ней, — обещает Ксанор. Забирает у меня Мариселу и предлагает ей, подкидывая в руках: — Ну что, мелочь, продолжим дрессировку?
— Ксан! — Я безнадёжно вздыхаю, а Лита, довольная, заливисто смеётся, и её снова подбрасывают в воздух. — Она тебе не цирковая зверушка!
— Иметь ребёнка, Лен, — это почти то же самое, что завести домашнего питомца. Между ними и детьми много общего, — на полном серьёзе замечает Тёмный. — И с теми, и с другими надо играть, выгуливать их и кормить. Так почему бы ещё и не подрессировать?