Требуется невеста, или О на С 2
Шрифт:
Наш бестолковый разговор прерывает появление медсестры, которая приглашает меня пройти в кабинет регенерации. Гаранор уже в регенерационной капсуле, ему там лежать минимум часа два. А с моими незначительными царапинами, надеюсь, восстановление не займёт и получаса, и уже совсем скоро я снова буду со своим ангелом.
Но, кажется, я переоценила свои силы. В капсуле я незаметно отключаюсь, засыпаю глубоко и быстро, а в себя прихожу уже в палате.
Судя по тому, что просторное помещение начали заполнять сумерки, проспала я как минимум часа три, если не больше. Йорги! И где
Приподнявшись на локтях, цепляюсь взглядом за экран сейфота, на котором вижу… Гаранора. Он сидит во главе стола в просторном конференц-зале и что-то говорит; кажется, отвечает на вопросы журналистов. Эта не запись, а прямая трансляция, но понять, что они обсуждают, я не могу — выключен звук.
— Включить зву… — начинаю и осекаюсь, заметив замершую на пороге палаты… Фелисию.
Я тут же принимаю сидячее положение. Наверное, слишком резко — картинка перед глазами сразу начинает стираться. Слабость — побочный эффект от процедуры регенерации, и, по-хорошему, Гаранору сейчас тоже стоит отлёживаться в палате. Но нет, он сразу же включился в работу и, кажется, он в принципе не знаком с таким словом, как отдых.
— Привет. — Я пытаюсь изобразить на лице улыбку, хоть и не уверена, что стоит это делать.
Делать вид, что между нами ничего не случилось.
— Привет, Ленни. — Улыбки у Фелисии всегда получались лучше, и этот раз не исключение. — Я могу войти?
— Да, конечно.
— Ты как?
— В порядке… Теперь уже в полном порядке. — Я подтягиваю повыше подушку, сажусь поудобнее и жестом приглашаю Фелисию устраиваться в кресле. Таком же светлом, как и всё в этой палате, за исключением серебристых жалюзи.
Она удовлетворённо кивает, садится возле меня и смотрит мне в глаза.
— Я пришла поговорить…
— Прости!
Мы произносим это одновременно, а потом я, тихонько выдохнув, говорю:
— Знаю, одних извинений будет недостаточно, и, если честно, я не представляю, что ещё сказать или сделать, чтобы всё исправить, и… — Я запинаюсь, потому что в самом деле не знаю, что сказать, кроме как добавить, что мне очень, очень жаль, что всё так вышло, и в то же время… если бы так всё не вышло, если бы они с Гаранором поженились, я бы, наверное, свихнулась от боли.
Просто потому, что больше не представляю без него своей жизни. Без его любви, без того, что между нами было и ещё должно произойти.
Хоть это меня не оправдывает, и уж точно Фелисия имеет полное право на меня злиться и даже ненавидеть.
— А больше ничего говорить и не надо, — она снова улыбается, мягко и печально, — и исправлять тоже. Это было решение Гаранора. А ты знаешь, что бывает, когда Тёмные что-то решают и кого-то выбирают.
— У жертвы их внимания не остаётся шансов, — слабо шучу я, и Фелисия согласно кивает.
Наступает молчание, во время которого я смотрю куда угодно, но только не в её тёплые лучистые глаза. А когда всё же отваживаюсь это сделать, Фелисия признаётся:
— Я всегда знала, что он меня не любит, и сама не испытывала к нему… настоящих чувств. Но мне нравилось быть с ним, нравилось ощущать себя невестой одного из самых влиятельных Тёмных и представлять,
— Я очень на это надеюсь. И от всего сердца желаю тебе встретить самого потрясающего, самого невероятного мужчину на свете. Другой просто будет недостоин такой невероятной женщины, как ты, Фелисия.
— Встречу, куда я денусь, — оптимистично заключает сонорина Сольт и добавляет, посмеиваясь: — Но организовывать нашу свадьбу тебя точно не приглашу.
Более чем заслуженный и справедливый укол.
Мы говорим ещё немного, уже о Валаре, о котором я ей вкратце рассказываю, как и о том, что произошло сегодня днём.
— И бывают же такие мрази. Мне даже думать о нём неприятно, — брезгливо морщится Фелисия.
— А мне было страшно, — тихо подхватываю я. — Думать о нём, вспоминать… Осознание того, что он жив, удерживало меня в прошлом, заставляло испытывать страх снова и снова. А сейчас я чувствую невероятное облегчение и радость от того, что его больше нет. Наверное, я ужасная фея.
— Нет, ты просто напуганная, настрадавшаяся девочка, — мягко говорит она и касается моей руки.
А потом оборачивается, когда дверь открывается, и в палату заходят Ксанор с Мариселой и Оли. Вернее, входит Оли, держащая на руках Мариселу, и отлынивающий от обязанностей дяди Тёмный.
— Вас Ксан позвал? — спрашиваю у Фелисии, уже заранее зная ответ.
— Слёзно просил прилететь и помочь ему с малышкой.
— Не преувеличивай, — закатывает глаза высший. — У меня всё было под контролем.
Неловкость возвращается, когда мы с Оли обмениваемся приветствиями, но быстро проходит, и вскоре в палате воцаряется непринуждённая обстановка. Всё внимание сосредотачивается на Лите, что явно приводит в восторг мою малышку.
— О, ты ещё носишь колечко Ксана! — скользнув по моей руке взглядом, удивлённо восклицает Оли.
— И правда, — спохватываюсь я. — Мне уже давно следовало тебе его вернуть. — Снимаю кольцо и протягиваю его высшему.
— Оставь себе, Лен. — Ксанор прячет руки в карманы джинсов, не спеша забирать свой подарок. — Я кольца не ношу.
Оли фыркает:
— Ну ей-то оно тоже теперь без надобности, а тебе носить кольца никто не предлагает. Потом кому-нибудь подаришь, — и заговорщицки улыбается.
— Ксан, возьми, — это уже Фелисия.
Скорчив смешную гримасу, высший забирает у меня колечко, небрежно суёт его в карман.