Требуется няня
Шрифт:
– Так вы согласны? – уточняет Стивен.
В душе у меня поют скрипки. От радости даже перехватывает дыхание.
– Да! Я очень рада принять ваше предложение.
– Замечательно. Мы тоже рады, и моя мачеха особенно. Вы сможете быть у нас завтра к девяти часам утра? Мне бы хотелось согласовать с вами кое-какие положения контракта.
Ну да, конечно, контракт. Мне следовало с самого начала понимать, что мои наниматели оформят все официально.
– Ничего серьезного, так, кое-какие мелочи, – продолжает тем временем Стивен. – Мы действительно очень рады, что вы будете у нас работать.
Закончив разговор,
Мне хочется забраться на крышу дома и прокричать оттуда на весь район о том, как мне повезло! Я готова была вступить в драку с кем угодно за эту вакансию, и вот теперь мне предстоит работать на одно из самых гламурных семейств в городе. Пять дней в неделю я буду погружена в тот мир, в котором живут эти люди, и у меня будет возможность подсмотреть, что это за мир. Нет, не подсмотреть – увидеть. Собственными глазами. И я все время буду находиться в обществе великолепной Колетт Бэрд и ее маленькой дочурки.
Едва Джонатан успевает перешагнуть через порог, как я громко кричу:
– Меня взяли!
Он с удивленным лицом снимает с плеча рюкзак, ставит его на пол и наблюдает, как я, ликуя, скачу по всей комнате. В его глазах тоже вспыхивает радость.
Я бросаюсь к нему, крепко обхватываю его руками за шею и осыпаю поцелуями его щеки и лоб.
– Я просто поверить не могу! Разве это не здорово?
Освободив его от объятий, я начинаю исполнять безумный танец, напоминающий джигу. Джонатан вместе со мной радостно смеется.
– Расскажи мне, как все было и что теперь, – просит он.
– Я приступаю к работе завтра. Платить мне будут тысячу двести долларов в неделю. Мне практически никуда не придется ходить. Мать ребенка прямо как наседка, она хочет, чтобы ее дочка как можно реже появлялась на улице, так что я буду в основном сидеть с ней дома. Моя нанимательница – просто королева. И в доме есть домработница, которая будет мне во всем помогать. Это не работа, а мечта!
Джонатан проводит рукой по своим волнистым каштановым волосам – пот, пропитавший их от частых визитов на кухню ресторана «Очаг», уже успел высохнуть, но они все еще остаются растрепанными.
– Тысяча двести долларов в неделю, – выдыхает он. – Это просто невероятно. Мы наконец сможем…
– Я знаю! Это же просто чудесно!
Лицо Джонатана расплывается в широкой улыбке.
Он никогда не говорит об этом, но я знаю – его, как и меня, постоянно гнетут мысли о долгах. Но теперь я смогу начать постепенно оплачивать накопившиеся счета, и их размер и количество, я надеюсь, станут менее устрашающими. В этот момент я люблю Джонатана даже больше, чем всегда, – за то, что он, несмотря на то, как тяжело нам приходится из-за моих долгов, которые очень сильно мешают нам планировать нашу дальнейшую совместную жизнь, никогда не терял и не теряет веру в меня. Он всегда говорил, что мы выкарабкаемся.
Я видела, как у него каменеют плечи, когда он, не зная, что я за ним наблюдаю, просматривает почту, как он при этом проводит ладонью по лицу и потирает шею –
И вот теперь мы видим свет в конце туннеля. Я смогу сообщить коллекторам, что у меня появился некий доход – это наверняка хоть немного поумерит их пыл. И у меня появится возможность хоть немного отодвинуть ужасную перспективу банкротства.
Я снова подскакиваю к Джонатану, обхватываю его лицо ладонями и целую – на этот раз в губы.
– Это просто великолепно, – говорю я ему на ухо.
Джонатан крепко обнимает меня.
– Поздравляю тебя, милая. Правда, мои поздравления.
– Поздравлять надо нас.
Джонатан отвечает мне поцелуем и говорит:
– Да, и вправду поздравить надо нас обоих.
На следующее утро я оказываюсь около уже знакомого мне дома на Западной Семьдесят восьмой улице за несколько минут до девяти. Еще никогда мне не было так приятно ехать на работу, и никогда я не оказывалась на месте вовремя (впрочем, стоит внести поправку – не вовремя, а даже раньше назначенного часа). Подумав об этом, я не могу удержаться от смеха. Что, интересно, сказал бы Пол, если бы узнал, что я могу быть настолько пунктуальной?
Малкольм при виде меня издает свист.
– Эй, эй, я смотрю, вас можно поздравить, – говорит он, пока я перехожу улицу, посылая ему самую ослепительную из возможных улыбок. – Что ж, добро пожаловать в наш квартал. И в дом семьи Бэрд.
С этими словами консьерж отвешивает мне шутливый поклон.
Паулина уже ждет меня у двери. Мне кажется, что она вот-вот обнимет меня, но женщина сдерживает порыв сделать это и просто дружески похлопывает меня по плечу.
– Я так рада, что вы согласились взять на себя эту работу, – говорит Паулина, когда мы с ней идем к кабинету Стивена. – Вам здесь очень понравится.
Женщина и на этот раз одета весьма просто для домработницы, обслуживающей дом богатых жителей Нью-Йорка: на ней серые брюки и черный свитер, на шее – всего одна, довольно скромная, нитка жемчуга.
Тем не менее, когда мы подходим к двери, ведущей в кабинет Стивена, она останавливается – всего на какое-то мгновение. Она чуть оттягивает пальцем эластичный браслет на своем запястье – и тут же отпускает. Жест настолько мимолетный, что я едва успеваю его заметить. По-видимому, это помогает ей собраться с духом. Затем Паулина открывает дверь кабинета, и на ее лицо снова возвращается улыбка.
Этот маленький эпизод кажется мне немного странным, но я тут же перестаю думать о нем, поскольку Паулина громко объявляет Стивену Бэрду о моем приходе. Он протягивает мне руку.
– Добро пожаловать! – говорит Стивен. – Мы очень рады видеть вас здесь.
Кивком он отпускает Паулину, и домработница тут же исчезает. Стивен ведет меня к тому же стулу, на котором я уже сидела днем раньше, но на этот раз не предлагает мне ни чаю, ни бутербродов. Нам предстоит заняться делом. Стивен достает из ящика стола сложенные в стопку листы бумаги и протягивает их мне.