Требуется помощница, или Светлая против Темного - 2
Шрифт:
Я возвращаюсь к кровати, потому что понимаю, что уйти без поцелуя просто не в состоянии.
— Можем вместе пообедать. И поужинать. И вообще…
— Переезжай ко мне.
Он произносит это так спокойно и уверенно, словно уже успел все обдумать и взвесить. А я… А я стою и хлопаю глазами.
Такого поворота, если честно, я не ожидала.
— Предлагаешь продолжить миграцию?
— Предлагаю поселиться там, где тебе рады и где каждую ночь я буду делать с тобой…
— Вот только не начинай! — быстро перебиваю, замечая,
Я спешу отстраниться, пока меня не опрокинули на кровать и не подмяли под себя как вчера. Тогда уже точно гостям придется разлетаться без прощальных расшаркиваний, а элита Грассоры в большинстве своем как маленькие дети. Не хочу, чтобы Флорес потом приносила мне сплетни о том, что я невоспитанная нахалка, не обсиропившая напоследок жену какого-нибудь политика или десятую любовницу какого-нибудь высшего.
— Ты не там расставляешь акценты. Они тебе рады, но не так, как я, — расплывается в улыбке Темный.
— Обещаю подумать над твоим предложением. — Так и не обнаружив хоть какой-нибудь одежды, заворачиваюсь в простыню, оставляя Хороса без прикрытия.
Зря, наверное. При виде него, обнаженного, желание остаться снова начинает превалировать над желанием заслужить звание помощницы года.
— Можем сходить вместе в душ, — продолжает искушать хищник.
— Иди ты… в душ, — советую ему, и Ксанор, тяжело вздохнув, поднимается с постели.
— Сложно мне с тобой будет, Дерзкая.
— Тебе не кажется, что ты немного торопишься? Это я, если что, не про душ, а про переезд.
— Наоборот. Мне кажется, я слишком долго тормозил. Нужно было встретить тебя раньше. — Он медлит, словно не знает, стоит ли продолжать, но все-таки продолжает: — Тогда бы у тебя до меня никого не было.
— Что ты имеешь в виду?
Он усмехается. Кажется, немного разочарованно.
— Я догадывался, что ты не невинная девочка, но все же надеялся, что ошибаюсь.
Приблизившись к окну, на которое спроецировано фото лунных просторов, Ксанор отключает проекцию, и яркие утренние лучи заполняют комнату.
— Для тебя это проблема?
Хорос пожимает плечами, но не оборачивается.
— Нет… Просто я надеялся, что между тобой и да Коста все-таки ничего не было, и я буду первым. А если первым был он…
Вот теперь он оборачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. Его внезапно темнеют. Светлая радужка окрашивается губительной силой, которую Ксану, уверена, не терпится направить на Виктора.
А мне не терпится… Подскочив к кровати, хватаю подушку и со всей силы швыряю ею в придурка.
Вот честно придурок! И это я еще мягко выразилась.
— А это за что?! — недоуменно восклицает он.
— За
Например, швырнуть в него тьмою кресло.
— Захотелось быть первым?
— Все в порядке, пролетели, — выставляет он в примирительном жесте руки. — Не обращай внимания, просто мои тупые закидоны. И ненависть к одной только мысли, что между тобой и да Коста что-то было. — Он виновато улыбается, а у меня от этой совершенно невинной улыбки внутри просыпается что-то очень нехорошее. Опасное и злое. — Ну и еще я пообещал врезать твоему первому и, если это все-таки Виктор…
— Не знаю, что было между мной и да Коста, но он не был моим первым! Хочешь знать почему, Ксан? — Воспоминания накатывает внезапно, с силой, которой я не ожидала и от которой меня начинает потряхивать.
— Кара, успокойся. Все хорошо. Давай сменим тему и…
— Ты был моим первым. Поэтому, если хочется кому-нибудь врезать, врежь себе!
У двери я оказываюсь быстрее, чем в груди раздается удар сердца. Слетев по лестнице, выскакиваю на свежий воздух, нахожу взглядом одежду, обувь и чувствую, как в глазах появляются слезы.
Сейчас оденусь и…
Одеться я не успеваю. Тьма, сомкнувшись у меня за спиной, заключает в свои объятия.
— А теперь еще раз, но только спокойно.
— Не сейчас. Мне нужно идти…
— Тебе нужно выговориться, а мне нужно услышать. И если надо, обещаю, я себе врежу.
Его последние слова заставляют улыбнуться. Обняв за плечи, Темный ведет меня на маленькую кухню, светлую и лаконичную. Усаживает за стол, включает бруловарку и, пока машина гудит, выплевывая в чашку ароматный напиток, просит:
— Рассказывай.
В отличие от меня он успел натянуть брюки. А я по-прежнему кутаюсь в простыню и снова, наверное, уже в миллионный раз пропускаю через себя болезненное прошлое.
— Это случилось два года назад. В Креуте, на Лазурных берегах. Я там отдыхала с подругами. Праздновала свое поступление в Амадо де Калво. А ты… Ты вроде тоже был с друзьями.
— Был, — кивает Темный. — Хорошо помню то лето.
Я мрачно усмехаюсь:
— Это тебе так кажется.
Он хмурится, но вопросы не задает, дает возможность мне выговориться. И я, глубоко вдохнув, заставляю себя признаться:
— В вечер, когда мы познакомились, я слишком многое себе позволила. Расслабилась… наверное, даже чересчур. До той встречи с тобой я сторонилась Темных. В моем мире существовали только брат и отец, а остальных высших я почти ненавидела. А если и не ненавидела, то как минимум опасалась. Не позволяла себе к ним приближаться, а увидев тебя… будто сошла с ума.
Не сразу я понимаю, что по щекам текут слезы. Какой-то части меня хочется улыбаться, ведь в тех воспоминаниях таится и много приятного, но горечь обиды и разочарования все портит, отравляет своим ядом.