Требуется помощница, или Светлая против Темного - 2
Шрифт:
— Что. Ты. С ним. Сделал? — повторяю, не дождавшись ответа.
— Ничего я с ним не делал, — с усмешкой отвечает Светлый. — Планировал отослать в Кадрис, нашел подходящий предлог, но Рен так удачно сорвался, что мне не пришлось тратить время. И можно было сосредоточиться на спасении невесты.
Спасении?
— Я не твоя невеста!
Виктор откладывает нож, аккуратно пристраивая его возле разделочной доски, и подходит ко мне. Я вжимаюсь в подушки дивана, в йорговы черные пятна, пытаясь увеличить расстояние между нами, но
Светлый опускается на корточки, берет меня за руку, подносит к губам мои пальцы. Надо вырвать руку, но единственное, что я могу сделать, — это заставить себя вздохнуть, хрипло, неровно, и содрогнуться от отвращения.
— Я все понимаю. Последнее время ты была не в себе. Переживания из-за экзаменов, изматывающая нелюбимая работа, на которую этот ублюдок Хорос заставил тебя устроиться. Ты ведь не хотела, правда? Не побоялась заявить ему об этом на собрании акционеров и делала все возможное, чтобы он тебя уволил. Моя храбрая девочка… — Виктор касается моей щеки, медленно скользя по коже костяшками пальцев, и я понимаю, что вот сейчас это случится — меня все-таки вырвет.
Словно почувствовав, что уже готова, Светлый отстраняется, поднимается на ноги.
— Он вынудил тебя остаться, готовил в жертвы. Жаль эту певичку, Элиану, но ее смерть сыграла мне на руку — помогла наконец-то его взять.
— Ксанор не убийца. И никто меня не вынуждал! Вчера все видели, что я в него влюблена! — Я дергаюсь в попытке сорваться с места, чтобы выцарапать ему глаза. Безрезультатно. Нет, я не связана, но сил хватает лишь на то, чтобы приподняться, и снова невидимая сила швыряет меня обратно.
— Влюблена или до смерти напугана? Иногда феи, легкоранимые создания вроде тебя, запутываются в своих чувствах. Темные умеют путать и запугивать. Ты стала заложницей его пороков, Кара.
— Заложницей меня сделал ты. Это ты меня похитил, а теперь удерживаешь силой!
— Не похитил, а увез. С согласия твоих родителей. — На губах у Светлого появляется мстительная усмешка. — Они умоляли забрать тебя после того, что ты сотворила с бедняжкой Элианой.
Нецензурные слова, которые уже готова выплюнуть в мерзавца, застывают на губах.
— То есть теперь ты хочешь сказать, что Ор убил не Ксанор, а я?
Да Коста снова протягивает ко мне руку, на этот раз легко касаясь мочки уха.
— Твоя сережка. Ты потеряла ее.
Он убирает пальцы. Я машинально дотрагиваюсь до левой мочки и понимаю, что на мне нет украшения. Бриллиантовые сережки-гвоздики с моими инициалами мне подарили родители, когда я заканчивала школу. Я постоянно их носила, никогда не снимала. Они подходили ко всему и были дороги мне как память.
Отвернувшись, Виктор подходит к журнальному столику, что-то берет из пепельницы, а потом протягивает мне мое якобы утерянное украшение.
— Хорошо, что никто кроме меня ее не видел. Элиана сжимала ее в кулаке. Видимо, сорвала
Спасти свою жизнь… Бред!
— Или ты снял ее с меня, пока я была без сознания.
Да Коста качает головой, еще и, ублюдок такой, дарит мне сочувствующую улыбку:
— Мне бы очень хотелось, чтобы это было правдой, Кара, но правда заключается в том, что ты убила Элиану.
— Я не могла этого сделать. Я всю ночь была с Хоросом!
— А может, все-таки ненадолго его покидала? Не контролируя себя. Как раньше.
Он стоит, спрятав руки в карманах брюк, и внимательно смотрит мне в глаза. Какой-то части меня, несмотря на крики рассудка, хочется ему поверить. Может, все действительно так и было? Тогда в школе я едва не стала убийцей. И потом в Акре… совсем недавно. А теперь вот Элиана.
Элиана, к которой я дико ревновала Ксана и которая так сильно меня раздражала.
— Пусть лучше обвинят его, чем тебя. В его случае убийством меньше, убийством больше — уже не имеет значения. В лучшем случае дадут пожизненное. Но я ставлю на смертную казнь.
Мне хочется заткнуть уши, спрятаться от него в какую-нибудь нору, чтобы ничего этого не слышать.
Чтобы в это, не дайте боги, не поверить.
— Я вернусь в Грассору, дам показания. Ксанора освободят, а тебя…
— В ближайшее время ты, Кара, не сможешь выступать на суде. Ни один судья не примет показания психически нестабильной Светлой.
— Из нас двоих психически нестабилен только ты!
Да Коста усмехается и отходит к окну. Пробегает взглядом по небесной панораме и снова поворачивается ко мне:
— Скоро за тобой прилетят. Место, куда ты отправишься, надежное, а лечение там эффективное. Ты вернешься ко мне будто заново рожденной.
Другими словами, безвольным и бессловесным овощем.
Наверное, мне стоит бояться за себя, той участи, что уготовило мне чудовище, но сердце болит за Ксанора. Пожизненное? Смертная казнь?
Боги, пусть его освободят!
— Ренард не позволит обвинить невиновного.
— Он виновен, Кара. Не в убийстве Элианы, но в других точно. А Ренард, узнав про обстоятельства смерти певицы, не станет вмешиваться. Хорос для него никто, а ты сестра. Ради тебя он будет молчать. Позволит о тебе позаботиться.
— Пошел ты к Йоргу!
Собрав в кулак жалкие крохи сил, что у меня остались, бросаюсь к столу. До выхода не доберусь, да и не смогу открыть дверь, а вот к ножу… Если уж я убийца, как он утверждает, то почему бы самой в этом не убедиться. Здесь и сейчас.
— Кара!
Пальцы, уже почти коснувшись ребристой рукояти ножа, соскальзывают. Да Коста хватает меня за шкирку, сминая в кулаке ворот платья, и грубо, одним рывком швыряет в кресло.
— Не зли меня!
Вот теперь я вижу не маску, а его лицо. Ярость, искажающую неестественно правильные черты. Злость с привкусом ядовитой ненависти.