Требуется помощница, или Светлая против Темного - 2
Шрифт:
Я с улыбкой киваю, представляя, как буду обниматься с мамой и любоваться улыбкой папы. Наше прощание было ужасным! Но после всего случившегося я не хочу таить обиду, а хочу быть окружена любящими и любимыми.
Да и вряд ли они продолжают боготворить Виктора.
Ксанор поднимается, чтобы выйти из палаты, просторной, светлой, с минимум мебели, но его опережают. Дверь открывается, и к нам заходят двое мужчин в темных костюмах. Оба с такими непроницаемыми лицами, что так и тянет попросить их снять маски.
— Сонорина де Ларра, мы из Министерства
Даже не потрудились представиться.
— По какому вопросу? — Ксанор тут же становится в стойку, готовый дать им бой.
А то, что эти двое пришли не с миром, — очевидно.
— У нас есть вопросы по случившемуся в театре, — вместо ответа говорит тот, что постарше. Высокий, широкоплечий, седовласый.
— Я уже рассказал ФБР и полиции о том, что случилось. Моя сила вышла из-под контроля, и Акра осталась без памятника архитектуры. Что ж, бывает. Зато вы получили парочку маньяков. Не благодарите.
Выражение лица ни у одного, ни у другого не меняется. И даже попытки объяснить, что я еще слишком слаба, чтобы давать показания, положения не спасают Зато его спасает отец, будто почувствовавший, что мне нужна помощь.
— Что здесь происходит?
Следом за ним в палату врываются Рен и мама.
— Мы всего лишь хотим поговорить, — заявляет уже тот, что помоложе. Тощий, мелкий, с жиденькой бородкой.
— Не сейчас, — отрезает родитель, вставая рядом с Ксанором, превращаясь для меня в своего рода живой щит. — Вы же видите, она еще слишком слаба.
Представители министерства переглядываются, и слово снова берет старший:
— Сонор Хорос утверждает, что это он не совладал с магией, но у нас появилась информация, что тьмой обладает Кара де Ларра.
Информация?
Я вся внутренне сжимаюсь.
— Дайте-ка угадаю, от Виктора да Коста? — мрачно усмехается Ренард и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Он больной социопат, затаивший злобу из-за разрыва помолвки. Он ненавидит мою сестру и готов нести какую угодно чушь, лишь бы хоть как-то ее задеть. Феи не владеют тьмой.
— Позвольте нам самим в этом убедиться, — парирует «Министерство».
— Без ордера к ней даже не приближайтесь. — Подойдя вплотную к хмурым типам, Хорос угрожающе добавляет: — А теперь убирайтесь.
Ордера у них нет, и они уходят но я понимаю, что это только вопрос времени, когда они появятся снова.
Следующие пару дней я провожу дома, окруженная заботой и любовью. Видно, что родители испытывают передо мной вину, особенно за то, что едва не определили в спецучреждение, и теперь всячески пытаются ее загладить, а с Ксанора… едва ли не пылинки сдувают. Мама называет его «замечательным мальчиком», отец при виде него улыбается (а это значит немало!) и даже Ренард перестал демонстрировать по отношению к моему парню предвзятость. Едва ли их можно назвать друзьями, но правильный курс они взяли.
К сожалению, разговора с представителями
Несмотря на слезы матери и попытки Ксанора оторвать им головы, меня забирают. На целый день. Наверное, для родителей и Ксана он был одним из самых страшных, а для меня… Удивительно, но я чувствовала себя спокойно и на вопросы отвечала уверенно и твердо.
Обладаю ли я темной силой?
Нет, никогда за собой такого не замечала. Да и светлая магия мне неподвластна. Я ведь в блокаторах.
Что произошло в театре?
Меня похитили. Пытались изнасиловать, потом убить, и, если бы не своевременное появление сонора Хороса, произошло бы и то, и другое.
Нет, это не я разложила «славное» семейство Морена на атомы. Куда мне! Я ведь фея в блокаторах.
Не знаю, зачем я тогда обманывала. Понимала, что любая проверка покажет, что во мне есть тьма, но что-то внутри тихо, настойчиво шептало, что так надо.
Я поступаю правильно.
Вернули меня поздно вечером. С извинениями и заверениями, что больше не побеспокоят.
— Что они с тобой делали?!
— О чем спрашивали?
— Ты не пострадала?!
На меня набрасываются все и сразу. Спасибо хоть Рен накануне вечером улетел в Грассору арестовывать психопаток, иначе бы и он допрашивал.
— Проверяли на наличие темной силы.
— И? — нетерпеливо спрашивает Ксанор.
Мама прижимает к губам руки, отец с каждой секундой все больше мрачнеет и, кажется, уже готов схватиться за сердце.
— Ничего не нашли. Нет во мне больше тьмы.
И это было правдой. Я больше не чувствовала своего темного начала. И дело тут не в слабости и не в чьем-то влиянии — во мне его просто не осталось. Должно быть, там, в театре, произошло выгорание. Ради спасения Ксанора я отдала всю тьму, что во мне была. Потому и врала так убедительно.
Подсознательно уже знала, что с силой, унаследованной от Аддерли, я распрощалась.
— Но как такое возможно? — ахает мама.
Я пожимаю плечами, а потом крепко ее обнимаю.
— Не знаю. Но я до Йоргов рада. Рада быть нормальной.
В тот вечер мы только об этом и говорили. Об утраченной силе и подлеце Викторе, которого ждало долгое и очень тщательное разбирательство. Не знаю, сядет ли он, но блокаторов ему точно избежать не удастся.
Так или иначе, но они будут глушить его магию, и Виктора да Коста уже нельзя будет назвать всесильным манипулятором.
Потом, после ужина, оставшись с Ксанором наедине, мы больше не говорили. Не думали ни о тьме, ни о подлеце бывшем женихе. Просто наслаждались друг другом, этими сказочными мгновениями вместе.
— Люблю тебя, Дерзкая, — раздевая меня, шептал Темный.
Раз десять повторил, если не больше. И я несмело отвечала ему то же.
— Ты так и не рассказал, как меня нашел.
Помогая мне избавиться от юбки, а заодно и от трусиков, Темный вскинул на меня взгляд и с мольбой в голосе произнес: