Требуются девушки для работы в Японию
Шрифт:
Убедившись, что Женька слился со стеной, я тихонько прокралась к гостиной. В щель от приоткрытой двери мне было видно нескольких мужчин, сидящих полукругом друг против друга. Некоторых из них я знала. Григорич был в центре. Его ни с кем не спутаешь. Он с важным видом курил трубку. К моему великому удивлению, рядом с Григоричем находился отец Марата.
В дальнем конце сидел Марат и задумчиво смотрел в потолок. Он был, как обычно, на высоте, будто бы и не испытывал никаких осложнений несколько часов назад. Других братков я не знала. Хотя нет, с одним из них мне пришлось встречаться. Это был
— …Думаю, мы больше не будем ставить друг другу палки в колеса, попробуем решать вопросы мирным путем. Прежде всего — кабаре, — вещал Григорич. — Поступим так, чтобы никому не было обидно. Кабаре будем контролировать совместно. Дивиденды поделим на две равные части…
— Надо установить контроль за дивидендами, — прервал его отец Марата.
— Я с этим полностью согласен. Контроль будет обоюдный. Пару человек с вашей стороны и парочка с нашей. Пусть они сделают себе кабинет и строго контролируют работу этого заведения. Я рад, что мы все-таки смогли сесть за стол переговоров и разрешить эту проблему мирным путем. Нам уже давно нужно было найти точки сближения. У нас общее дело. Мы контролируем один и тот же бизнес. Просто у нас разные объекты. Нам незачем мешать друг другу. Я предлагаю почаще устраивать совместные сауны, банкеты, субботники. Для старших наши проститутки будут работать бесплатно, а для остальных — по закупочной цене, то есть по десять долларов в час. Кто за это предложение? — спросил Григорич.
Все собравшиеся подняли руки и покачали головой в знак полного согласия. Буквально через пару минут братки поднялись и направились к выходу. Я как можно сильнее прижалась к стене, надеясь на то, что в полумраке меня не заметят. Только бы не подвел Женька! С его габаритами спрятаться будет тяжеловато… К счастью, на улице все было спокойно, значит, Женьку не обнаружили.
В гостиной осталось четверо: Григорич, отец Марата, Марат и тот самый мужчина, с которым Григорич беседовал здесь однажды ночью. Я вспомнила его, сомнений быть не могло. Выходит, что от каждой группировки осталось по двое.
Машинально я отметила, что смотрю на Марата совершенно спокойно. Он больше не волновал меня. До сегодняшнего дня я находилась между двумя мужчинами. С одной стороны, преданный Женька, в котором я уверена больше, чем в самой себе, а с другой — вечно сомневающийся Марат, готовый к дешевому флирту, но неспособный на большие чувства. Такого человека я любить не могла.
— А теперь можно поговорить и наедине, — улыбнулся Григорич.
— Лишние нам ни к чему, — утвердительно кивнул отец Марата. — Нужно найти эту грязную потаскушку, которая непонятно каким образом осталась в живых, и ее грохнуть.
Я сразу поняла, что речь идет обо мне, и стала внимательно слушать. Мужчины расслабились, поснимали пиджаки, открыли бутылку дорогого коньяка.
— Осечка вышла, — вздохнул Григорич. — Ведь я приказал похоронить их троих в ту ночь. Куда исчезла эта девка, непонятно. Дипломат был на месте, телка его тоже, а эта словно сквозь землю провалилась. Говорят, что у нее какой-то дешевый фраер объявился, мол, она у него и ночевала.
Услышав
— Что за фраер?
— Говорят, машинами торгует. Мы его вычислили. Его тоже убрать надо. Наверное, слишком много знает. Девка болтливая и, скорее всего, многое ему рассказала. Говорят, что она у него на хате тут, в Токио, живет. Мы навели справки: он входит в калачевскую группировку.
— Так он крутой? — спросил Марат.
— Да нет, обычная шестерка. Гоняет машины. Наши ребята его адрес узнали. Можно их там обоих и накрыть. Повторить предыдущее кино, которое мы устроили во Владике. Я бы эту тварь своими собственными руками задушил! Сколько она мне крови попила! Двое наших людей погибли. Сначала мой сын, затем Костика на дне морском нашли, а эта падла все живет. Надо ее срочно убирать, а то она как живой свидетель ходит. Это же она на утро спектакль во Владике устроила. Подруга ведь ее голой была, а в газетах написано, что она лежала в вечернем платье, да еще и с обработанной раной в голове. Это ее рук дело. Если бы мы только знали, что она рано утром заявится, то обязательно бы дождались ее прихода.
— Эта шлюшка подговорила официанта и затащила меня в какую-то подсобку, — произнес отец Марата. — А мой придурок сын отвалил ей за это дело четыреста тысяч долларов.
Марат раздул ноздри и с ненавистью посмотрел на отца.
— Ты потише со словами, а то ведь я тоже разозлиться могу. Ты лучше скажи, папуля, как такая хрупкая девушка могла тебя похитить? Как ты вообще очутился в этой подсобке? Какого хрена тебя туда понесло?!
— Да пошел за ней сдуру! Она меня трахаться сама позвала… — пробубнил отец.
— Так на хрен ходить, если даже трахнуться по-человечески не можешь! А за деньги на меня наезжать не нужно. Я тебя освободил, а она баба шальная — убить запросто могла.
— Да не убила бы она! Сыкуха она! Что ты, баб не знаешь?! С какой стати ты вообще бабу с пистолетом испугался?! У нее и пушка, наверное, не настоящая была! Эх ты, сын! Просрал четыреста тысяч! Да ты мог схватить ее за грудки, задрать юбку и поставить раком. Она бы тебе быстро все рассказала!
Марат сильно покраснел и зло сказал:
— Ты меня на дешевый понт не бери! Я тебе не какой-нибудь фраер и баксы бабе за просто так никогда не дам! У меня не было выхода. Ты не знаешь эту сумасшедшую! Ты не видел, как она машину водит!
— А при чем тут машина?
— При том, что даже мужик так не сможет вести. Она же в лобовое едет, и не один мускул на ее лице не дрогнет! У нее с головой не в порядке! Это она Толика убила и Костика тоже!
Услышав это, Григорич заметно побледнел. Достав таблетку валидола, он сунул ее под язык.
— Марат, что ты сказал? Эта девка убила моего сына?
— Это она убила Толика.
— Ты точно это знаешь?
— Она с ним повздорила по поводу того, что не хочет заниматься проституцией. Он посадил ее в машину, чтобы отвезти к тебе. Там, в машине, она его и грохнула.
— Во дела… А я грешным делом на тебя подумал.
— Я знаю.
— Откуда?
— Она мне все рассказала.
— Вот гадина! Ты, Марат, на меня не злись, я на тебя подумал.
— Да ладно, — отмахнулся Марат.