Трехречье

Русаков Валентин

— Значит, получается что из всех людей что обещал Хромой Ян остались только вы и две дюжины всадников?

— Да.

Корен побарабанил пухлыми пальцами по столу и пожевав губами сказал:

— Где вас найти?

— Я остановился здесь, — Бэлк показал пальцем на потолок.

— Ждите моих распоряжений… я пришлю человека, — сказал Корен вставая из-за стола.

— Подождите почтенный брат Корен, мне и моим людям нужны деньги…

— Да конечно, вот, — на стол плюхнулся увесистый кошель, — получите столько же от моего

посыльного вместе с распоряжением.

— С вами приятно иметь дело, — улыбнулся Бэлк, убирая кошель со стола и немного поклонившись.

Корен молча повернулся и направился к своим сопровождающим.

* * *

Погуляв немного с Дариной по узким и уютным улочкам каменка вышли на центральную улицу, ведущую к рынку. Прошли по торговым рядам, где я прикупил вьючную сумку, табака и кулек каких-то вкусных орешков, напоминающих лещину — на сухпай пойдет.

— Никитин, смотри, скоморохи! Пойдем посмотрим? — потянула меня за рукав Дарина.

— Пойдем, — согласился я, и подумал, «какой же она еще ребенок».

Мы протиснулись сквозь зевак собравшихся вокруг нескольких бродячих артистов. Двое из них показывали примитивные фокусы, им ассистировали мальчик и девочка, погодки лет десяти. Люди были в восторге, радовались, хлопали и кидали монеты в небольшой деревянный ящик. Поощряли артистов не только деньгами, у ящика с монетами также ставили корзинки и кувшины с седой и напитками. Закончив с фокусами, артисты начали играть веселую музыку на дудке и каком-то струнном инструменте, а мальчик и девочка принялись задорно танцевать, забавно подпрыгивая и приседая. Дарина тоже притопывала, улыбалась, и казалось, ямочка ее щеке появляется и исчезает в такт музыке. Финал представления меня заставил замереть открыв рот… Один из скоморохов, толстый как шар, достал из фургона двухметровую палку, на конце которой крепился небольшой цилиндр со свисающим коротким шнурком, наклонив палку и кивнув напарнику он радостно крикнул:

— А теперь, звезды икербских гор!

Выбив искры из огнива масляной зажигалки, напарник поджог шнурок, а толстый поднял палку вертикально. Искрясь шнурок прогорел и цилиндр с шипением и дымом устремился в небо, пролетев метров двадцать он не очень громко хлопнул и от него в сторону полетел сноп разноцветных огней. Зрители ликовали и хлопали задрав головы вверх, а потом не забывая подбросить еще монет в ящик артистам стала расходиться.

— Никитин, что с тобой? — дергая меня за рукав, спросила Дарина.

— А, что?

— Ты чего замер то?

— Мне… мне эти икербские звезды понравились…

— Да! Очень красивое и веселое колдовство. Ну что, пойдем?

— Подожди, мне надо поговорить с ними.

— Хм… зачем?

— Надо. Постой тут я сейчас.

Подойдя к полному весельчаку, который деловито собирал реквизит я поздоровался.

— И вам здравствовать… Вам понравилось наше представление? — улыбаясь ответил он.

—

Очень, — я вложил ему в руку несколько золотых монет.

— О, господин, — поклонился он, — пусть Большая Луна отблагодарит вас за вашу щедрость.

— Ты мне лучше скажи, где вы взяли эти икербские звезды?

— Вы решили тоже устраивать представления?

— Да, можно и так сказать… представления.

— Пообещайте мне господин, что вы не будете это делать в том же каменке где и мы, — расхохотался толстяк.

— Конечно, — улыбнулся я в ответ.

— В посаде городища есть квартал ремесленников, найдете там лавку старого икерба, Васыма… Он продаст вам эту забаву по одному золотому за штуку.

— Понятно, он их сам делает?

— Нет, кто-то привозит их торговым обозом из предгорий, там где у границы в многодворцах живут икербы что отказались от бесовской веры.

Попрощавшись со скоморохами, направились обратно к Судейскому дому. Мы медленно шли по широкой улице, Дарина под впечатлением от прогулки по большому каменку и представления скоморохов что-то все время тараторила, а я шел и думал о том, как мне попасть в ту деревню, о которой говорил веселый толстяк.

— Никитин, — надув губы и нахмурившись, сильно дернула меня за рукав Дарина, — ты о чем все время думаешь?

— Так… про всякое, — улыбнулся я в ответ и взял свою спутницу под руку.

Ей этот мой жест очень понравился, и она немного покраснев и о чем-то там себе думая, всю оставшуюся дорогу шла молча и мечтательно улыбалась.

— Ты тут? — спросил Варас просунув голову в дверь заглядывая ко мне в комнату.

— Да заходи, — ответил я, пересыпая из большого куля в кисет табак.

— О! А я только думал, что мне уж и трубку набить нечем, ну-ка отсыпь, — расшнуровав Варас подставил свой кисет, — на базар ходили?

— Да, прогулялись немного.

— Дарине понравилась прогулка, спускалась за водой… песни поет, улыбается… Давно ее такой не видел.

— Скажи Варас, — сделал я вид, что не услышал его последней фразы, — долго мы тут еще бездельничать будем?

— А, так за этим и зашел, — ответил он, завязав кисет и убрав его в карман и хапнув из большого куля еще горсть табака начал набивать трубку, — завтра восемь сотен с Тарином и Талесом выходят к городищу, позже еще три сотни с юга должны подойти.

— Здесь войско какое-то останется?

— Конечно, тут пока Лас останется, как помощник воеводы с тремя сотнями, будет дальше ополчение набирать, да за порядком смотреть.

— А на нас с тобой у воеводы Тарина какие планы?

— Тарин сказал, что за ужином о том поведает.

— Хорошо… Слушай, может после ужина баньку?

— Правильно, — хлопнул меня по спине своей ручищей Варас, — перед походом обмыться надобно. Я попрошу Ларту, что бы она своего старика послала затопить баню, как раз после ужина и поспеет пар.