Трень - брень

Погодин Радий Петрович

Тимоша встряхнул банку с товаром.

– Дяденька, купите червей. Уже немного осталось.

– Я ловлю на блесну, - сказал шут с балалайкой.

– А вы на блесну червяка насадите - знаете, как клюнет!

– Я еще не выбрал блесну.

Таксист посмотрел на него исподлобья.

– Вы уже который день выбираете.

– Извините, - сказал шут.
– Клянусь вам, я не хотел этого.

– Чего - этого?
– насторожился таксист.

– Того, о чем вы сказали.

Шофер

покрутил пальцами возле виска, снова повернулся к продавщице, показал рукой на полки с товарами.

– Прекрасно для глаз. Так бы и забрал все это домой. Имею в виду вместе с вами.

Продавщица ему улыбнулась.

– Дяденька, купите червей. Резвые, черти.

– На любую рыбу. Универсалы. Скоростники.

– Не занимаюсь, - сказал мальчишкам шикарный охотник.
– Рыбная ловля не для меня. Рыбная ловля - занятие для глухонемых.

Шофер покрылся пятнами по лицу.

– Что вы сказали?

– Я сказал: рыбная ловля - занятие для глухонемых.

– Да вы имеете представление?!

– Граждане, поступила новинка...
– Продавщица поспешно достала новинку в коробочке.
– Полюбуйтесь...

Таксист набрал воздуху в широкие громкие ноздри.

– Кровопускатель. Лесной гангстер. Болотный пират!

– Вы только взгляните, - попросила его продавщица.

– Беру...
– Таксист спрятал новинку в карман и, заведя глаза ввысь, произнес: - Если бы рыба клевала на яблоки, рыбаки бы всю землю яблонями засадили.

– А она не клюет, - ласково пробасил охотник.

Рыбак грозно скрипнул зубами, но выдержка в нем была, недаром он работал в такси.

– А бедные пташки плачут, - сказал он голосом мягким, как вазелин. Бедные птенчики, несчастные сиротки. Кто ихнюю маму убил?

Продавщица нервно поправила шарфик.

– Граждане, обратите внимание. Блесна "Удача". Для мутной и полупрозрачной воды.
– В ее руке блеснуло нечто золотое с красными перьями.

Рыбак схватил блесну вместе с ее рукой.

– Беру!

Продавщица спросила шута (дядю Шуру):

– А вы не хотите взглянуть?

– Я смотрю, - сказал шут.
– Мне очень нравится.

– Тогда чего же вы ждете?

– Не торопить события, ждать - вот мой удел.

– И на эту не клюнет, - сказал рыбаку охотник.

Таксист мощно задвигал локтями.

– Я еще с вами договорю. Вы... вы медведь...

– Кстати о медведях...
– Охотник придвинулся к шуту (дяде Шуре).

На улице нетерпеливо и нервно загудела машина.

– Кто там сигнал трогает? Руки переломаю!
– крикнул таксист. И тут же улыбнулся продавщице, и тут же сказал с печальной надеждой: - Извините, работа.

– Рубль двадцать. За две блесны, - улыбнулась ему продавщица.

Таксист отсчитал деньги.

–

Какие вечера у реки. Какие бывают ночи! Соловей мой, соловей...

На улице снова загудело.

– Ноги повыдергиваю!
– заревел таксист и выскочил на улицу.

Когда дверь захлопнулась и в магазине установилась мирная тишина, охотник тронул дядю Шуру за локоть.

– Кстати о медведях, - сказал он загадочным басом.

Продавщица спрятала деньги в кассу.

– Трудно, - сказала она.

– Что трудно?

– Трудно быть продавщицей.
– Она сунула карандаш за ухо, руки потерла и заговорила чужим, скрюченным голосом: - Продавщица - это артистка. Ее дело - продать залежалый товар.
– И добавила уже своим голосом: Артисткой быть тоже трудно. Когда я торгую, мне говорят: "Вы продавщица и не стройте из себя Дездемону". Когда я играю в самодеятельности, мне говорят: "Вы Дездемона - позабудьте, что вы продавщица". Видимо, артистам и продавцам многое следует забывать.

– Учись, Боба, - сказал Тимоша.

Шут вынул откуда-то из волос пушистую астру "страусовое перо". Протянул ее девушке-продавщице.

– Учись, Тимоша, - сказал Боба.

Девушка цветок понюхала. Улыбнулась задумчиво.

– Цветы, как много в вас смысла.
– И вдруг, вероятно вспомнив свои обязанности, спросила шута очень строго: - Вы наконец выбрали что-нибудь, гражданин?

Охотник кашлянул деликатно.

– Кстати о медведях...

Дверь отворилась с мелодичным звоном. В магазин вошла Ольга. Она впустила с собой шум машин, говор прохожих, горький запах осенних садов. Она прошла мимо мальчишек.

– Купите червей, - сказал ей Тимоша.
– Первый сорт черви.

– Высший люкс, - подхватил Боба.
– Экстра...
– Он хотел что-то еще добавить, да так и остался стоять с открытым ртом.

Ольга остановилась у прилавка с пестрым товаром. Боба глядел на ее затылок, на ее черные, как березовый уголь, волосы. Рот у него открывался все шире и шире и захлопывался судорожно.

– Кстати о медведях. Я, можно сказать, спал с медведем в обнимку. Жуткое дело...

Боба наконец справился с зевотой.

– Фантастика, - сказал он.
– Не потерплю обмана.

Продавщица вскинула на него фиолетовые от негодования глаза.

– Мальчик, это еще что?

Боба ее не слышал. Он шептал что-то Тимоше на ухо, показывал на Ольгу.

Охотник смущенно откашлялся.

– Балбесы... Жуткое дело.

– Значит, спали в обнимку.
– Продавщица поправила волосы.

– Рыжая!
– вдруг сказал Боба.

Ольга пригнулась к прилавку, прилипла носом к стеклу. Продавщица уставилась на шута (дядю Шуру).