Трень - брень
Шрифт:
– Над чем смеетесь?
– спросил гражданин протестующим голосом.
– Просто так.
– Для души.
– Просто так не смеются. Смеются всегда над чем-нибудь или над кем-нибудь. Над чем вы смеялись?
– Ну, просто так.
– Для души.
– Допустим. Но и просто так нельзя. Смех всегда подозрителен. Гражданин оглядел себя, даже умудрился себе на спину поглядеть.
– Ничего нет смешного.
– Конечно, - сказал ему парень с разноцветной растительностью.
– Вы элегантны, как торшер.
Гражданин
– Я человек широких взглядов, но ведь существуют общие эстетические нормы. Зачем вам эта растительность на подбородке? Вы под кого? Под Сурикова или под Хемингуэя?
– Мы просто так.
– Для души.
– Своеобразие от недомыслия. Самобытность от неумения вести себя в обществе. А ведь еще Антон Павлович Чехов говорил на эту тему...
– Поцелуйте вашу милую кошечку Розу, - сказал ему чернобородый.
– Не забудьте полить ваш любимый кактус, - сказал ему пестробородый.
– Я от вас этого не ожидал. А еще образованные.
– Элегантный гражданин отошел. Ему, наверное, очень хотелось уйти совсем, но что-то удерживало его, что-то невысказанное.
– Бескультурье, - сказал он. Деревенщина в шляпах!
Парень с разноцветной бородой улыбнулся и, надеясь вернуть разговор в русло поэзии, протянул гражданину руку.
– Пусть жертвенник разбит - огонь еще пылает.
– Неандертальцы!
– закричал гражданин петушиным криком. Поправил сбившийся галстук и ушел, презрительно и гневно выпрямив спину.
– Этот не умрет - культурен до упора.
– Чернобородый сплюнул. Павлин!
За его спиной послышался смех. Над парапетом торчала Ольга. Волосы ее горели осенним пламенем. Ольга смеялась, била кулаком по граниту.
– Да здравствует солнце, да скроется тьма!
– сказал ей чернобородый.
– Чего смеешься? Смех всегда подозрителен, - сказал другой.
– И вас дразнят.
– Ольга залезла на парапет. Уселась между парнями. И меня дразнят.
– Нас не дразнят. Нам просто не доверяют.
Ольга провела по голове расческой. Волосы ее подсохли и теперь сияли под солнцем.
– Я думала, мне плохо. А вам еще хуже. Вы бородатые, я рыжая. Вот встретились... А этот мужчина дальтоник. Он не различает красок.
Парни захохотали.
– Павлин-дальтоник...
Ольга спрыгнула с парапета. Надела свитер. Поежилась.
– Хорошо, что я вас встретила. Теперь мне будет гораздо легче. Почему, а? Я знаю, что смеются не только надо мной одной, - и мне легче. А вы не великие люди?
– Нет пока. Но мы постараемся, - серьезно ответил ей парень с разноцветной растительностью.
– Постарайтесь, а то вам житья не дадут. Бороды разрешаются только великим.
– Вдруг Ольга потускнела и сникла.
– Хотя что вам, вы можете бороды сбрить.
– Что ты! Слово даем!
–
– Я тоже не стану расстраиваться, - развеселилась Ольга.
– Это зачем же я должна расстраиваться из-за дураков?
– Ты уже почти гениальная, - сказал ей чернобородый.
– Смейтесь, я не обижусь. Я рыжая, вы бородатые. Нам бы сюда еще лысого. Полный набор.
Прямо к ним по дорожке шагал подвыпивший старикан с продуктовой сумкой. Он остановился, хихикнул:
– Р-рыженькая...
– Сделал из пальцев козу, пощекотал Ольгу и еще хихикнул: - Рыжик!
– Потом он оглядел парней и насупился.
– Папаша, вы, конечно, культурный человек, - торопливо сказал ему парень с разноцветной бородой.
– Мы вас очень уважаем, папаша. Не нужно нас разочаровывать. Не надо. Мы все знаем. Мы исправимся.
– Я ч-человек к-культурный. Я к к-культуре всю жизнь стремлюсь и приближаюсь.
– Старикан сделал строгие глаза, скомандовал: - Обрить! Наголо!
Парень с разноцветной бородой отвел старика в сторону.
– Идите, папаша, отдыхайте. Дома вас старушка ждет, пирогов напекла с яблоками.
– Напекла?
– спросил старикан недоверчиво.
– Точно знаешь? Старуха меня уважает. И я ее уважаю. Сонюшка, я иду-у!..
– заорал он нараспев. Потом подмигнул и спросил хитро: - Ребятушки, а зачем вам эти бороды проклятые? Вы же русские люди, зачем вам волосья жевать? А может, вы не русские? Может, скрываетесь? А ну, покажь документы!
Парень с разноцветной бородой снова обхватил старика за плечи.
– А чего ты мне сказать не даешь? Отпусти меня, я сказать желаю. Требую разговора! Ребятушки, вы же советские люди. Зачем вам эта гадость на подбородке?
– Дураков считать, - угрюмо сказал чернобородый.
Старик хихикнул, кашлянул.
– Молодец, сынок. Люблю молодцов. Я молодой был проворный... Погоди, это ты кого дураком назвал? Ага, пьяного обидели. Я вам в папаши годен, а вы обижать. Советская молодежь... "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью..." - запел он строго и величественно, отчего задрожал весь. Потом плюнул себе на подбородок, утерся и сказал: - Тьфу на вас.
– Вы, папаша, не плюйтесь, вы прямо кулаком действуйте, - посоветовал ему чернобородый.
– Прямо в зубы.
– Э-э, не обманешь. Нынче народ не тот. Ему в морду дашь, а он драться лезет. Сбрейте, а?
– Старик повесил сумку на сучок, снял пиджак, сложил его аккуратно, оправил рубашку под ремнем, выпятил грудь и рукой взмахнул.
– Я что сказал?!
– закричал он.
– Развелось всяких рыжих и бородатых.
– И заплакал: - Сбрейте, а? Дайте мне сто лет прожить.
– Пожалуйста, - сказал парень с бородой разноцветной.
– Мы подарим вам вечность. Нам, папаша, не жалко.