Тренировочный день 2

Хонихоев Виталий

— … а это у нас Витька! — тем временем Митяй представляет Виктора собутыльникам… то есть товарищам по столику. Столиков в пивнушке действительно не то, чтобы много, так что обычно за одним столиком, толкаясь локтями помещалось до пяти-шести человек. Отдельный столик тут воспринимался бы как неуместная для советского человека роскошь.

— Витька с Салчаковой мутит! — продолжает сдавать товарища Митяй: — вот ей-богу! Они переглядывались!

— С какой Салчаковой? С Айгуль что ли? Номер двадцать три? — неожиданно оказывается в теме собутыльник и партнер по столу, невысокий и плотный мужчина в кожаной куртке и кожаной же кепке. Головные уборы

в пивной никто не снимал, как и верхнюю одежду, просто потому что не было вешалок или гардероба, вообще ничего не было кроме столиков и вмонтированных в стену пивных автоматов.

— У меня и Айгуль ничего нет. — в очередной раз отрицает все Виктор: — мы просто вместе тренируемся в спорткомплексе.

— Спортсмен? — окидывает его взглядом мужчина: — а меня Иннокентием звать, я из Кабанского в город приехал, пивка попить.

— Так чего в селе нет пива что ли? — слегка удивляется Виктор и Иннокентий горько усмехается.

— Эх, откуда! Какое там пиво… эх… у нас в Кабанском нету ни черта. Только самогон. А у меня натура чувствительная, я крепкий алкоголь на дух не переношу. — придвигается он поближе к сторону, крепко держа в руке свою банку из-под майонеза, наполовину наполненную пивом: — а это все в правительстве, евреи придумали, понимаешь. Лишить село пива, чтобы последние зачатки интеллигенции вытравить! Интеллигент, он, понимаешь, самогон хлестать не может и одеколон ему в рот тоже не полезет. Пока во власти еврейский заговор — бесполезно село развивать! — он хлопает ладонью по столу.

— А меня Лешкой кличут. — протягивает Виктору руку сосед Иннокентия, худощавый паренек в мятой коричневой рубахе и с татуировками на костяшках рук. Карточные масти, пики и червы…

— А это… — он видит взгляд Виктора на его пальцы и пожимает плечами: — тюремные партаки, зоновские. Дурак был по малолетке, вот и набил, вон, ТУЗ, типа «Тюрьма Уже Знакома». Три года за хулиганку отсидел. Вместе с пацанами одного бобика подстерегли и на кукан насадили, а он заяву накатал, фраер моченный… а ты чем дышишь, брат?

— Виктор. Я учителем в школе работаю. Физрук. — представляется Виктор и пожимает протянутую руку: — и как сидеть на зоне?

— Да как… — снова пожимает плечами Леха: — нормально в советской зоне, я так скажу… а кто не был, ну и хорошо. Не надо.

— … дурак ты Леха. — перебивает их Иннокентий, утирая с лица пенные «усы»: — потому ты и сел, что ты — русский, вот. Евреи в правительстве ведут страну в пропасть. Ты вот на зоне много евреев видел? Вот то-то и оно! — торжествующе тычет он пальцем вверх: — никто еврея не посадит! У них свои темы, Завет Сионских Мудрецов постановил как страну погубить лучше всего! Пиво у народа отнять! А почему? Да потому что без пива народ на водку переходит. Глобальный дефицит — это подстроенная штуковина, понимаете? С водки люди злые становятся и деградируют, дурдом вокруг творится! Экономические проблемы мы не решим с таким руководством…

— Да помолчи ты со своими евреями… — морщится высокий мужчина с интеллигентными чертами лица и в бежевом плаще: — дело вовсе не в сионистком заговоре. Сталина на них не хватает, вот в чем дело! Крепкой руки! Вот у моего деда в деревне…

— А наши сегодня продули! Молокозаводским «сырникам». — говорит Митяй, переводя тему разговора на более близкую его сердцу: — а все из-за судейства корявого! Я ж говорю — заступ, а судья в упор не видит, в очки свои долбится!

— Опять здрасте. — разводит руками интеллигентный мужчина: — снова проиграли? Так в прошлый

раз уже проигрывали же. Нехорошая тенденция. Это ж… сколько раз подряд. А что Волокитина Маша? Из-за нее проиграли? Верно я говорю, гнать ее из команды нужно, зазвездилась девка, будто бога за бороду поймала. Нет, я не спорю, удар у нее что надо, но вот пасы дает отвратительнейшие, совсем о товарищах по команде не думает.

— Да все нормально с Волокном! — защищает связующую «Колокамского Металлурга» Митяй: — она себя как надо показала! Пять чистых «пол-потолок» вбила только за первую партию! Просто судья нам шкурный попался, опять Сейфутдинов судил, скотина! На мыло его! Я ж говорю — заступ был у Синицы! И у Синицы и у Кондрашки тоже!

— А мне нравится Синицына. — неожиданно подает голос Леха: — она красивая. И высокая. И нормальная такая… ну в смысле характера.

— Мелко плаваете, товарищ Лексей. — прищуривается Иннокентий: — это ж команда по волейболу, там все высокие и красивые. А насчет характера вы это откуда сведения имеете?

— Дык я с ней один раз в центре встретился, в магазине. — говорит Леха и достает из кармана пачку «Беломорканала», неторопливо извлекает папиросу и стучит картонным концом по пластиковому покрытию стола: — ну и поздоровался. Так и так, говорю, хорошо играете. А она нос задирать не стала — тоже поздоровалась. Даже поговорили немного насчет турнирной сетки в этом году. Ты вон, видел, как та же Волокитина ходит? На косой козе не подъехать, чего уж там…

— Да ты предатель! — прищуривается Митяй: — коллаборационист! За молокозавод болеешь!

— Иди ты! — Леха чиркает спичкой и прикуривает свою папиросу, выдыхает клуб дыма: — мне все равно. Комбинат или Завод или вовсе там Институт — да плевать. Девчонки классные там играют и неважно за какую команду. Мне бы с ними зазнакомиться… слышь, Митька, у тебя же сеструха в основном составе играет, может познакомишь? — он придвигается чуть ближе и подмигивает.

— Тьфу на тебя! — отвечает ему Митяй и придерживает своего короткостриженого брата за руку: — да погоди ты Серега, не лезь в драку раньше времени. Видишь, чего ты наделал? Сейчас он не успокоится, пока ты назад не сдашь. Наша сестра она — ого! А ты… вон, в пивной сидишь и папиросы смолишь!

— Так вы и сами пиво пьете! — не выдерживает Леха: — а я нормальный, чего там. Да чего вы жметесь, как будто принцесса она у вас!

— Ну все. — говорит Митяй: — все, вот сейчас допьем и пошли на улицу драться. За честь сестры. Слышь, Серега?

— Чего я буду с вами драться? — удивляется Леха: — я ж вам помощь предлагаю. Сестра у вас на выданье, а я парень ровный.

— Не, все. Допивай пиво и пошли. — настаивает на своем Митяй: — будешь с Серегой драться.

— А во всем виноваты евреи. — вздыхает Иннокентий: — вот у них сейчас черные сердца-то радуются, глядя как русские друг друга на куски рвут в бессмысленных драках… эх.

— У меня, между прочим, отец — татарин. — говорит Леха: — чего ты тут махровый национализм развел?

— Действительно, нашли повод. — говорит Виктор, поставив свою банку на стол: — чего драться-то? Мить, не хотел Леха тебя обидеть. Он к твоей сестре со всем вежеством. Леха — так же?

— Я к их сеструхе очень даже с вежеством. — подтверждает Леха, кивая: — а вот к ним самим никак нет. Хочет драки — получит драку. Могу даже один против этих двоих выйти. По очереди.

— И ты туда же. — вздыхает Виктор: — зачем? Нормально же сидели… извинись что брякнул про сестру и все.