Трещина
Шрифт:
– Скорее вытащит кинжал и покромсает нас, как колбасу, -проворчал Климов.
Олег Павлович бросил на него уничтожающий взгляд, но ответить не успел, так как в этот момент произошло совершенно непредвиденное происшествие, в корне изменившее представление людей о создавшемся положении.
Улыбка вдруг исчезла с лица незнакомца, взгляд его устремился поверх голов наших героев куда-то в сторону леса. Смертельный ужас сквозил в его глазах. В тот же миг в воздухе пронесся какой-то длинный предмет, и человек со стоном упал. Девушки завизжали, Мария Семеновна
– Ложись! – крикнул Борис, и все упали на землю.
Борис бросился к незнакомцу и увидел страшную картину: тот лежал на земле и судорожно хватался за живот, изо рта его текла кровавая пена, а из груди торчало копье. Борис обернулся. В тени деревьев стоял человек, как две капли воды походивший на несчастного умирающего, если не считать незначительных отличий в одежде и чертах лица. Он стоял и удивленно взирал на автобус. Борис сжал кулаки и, тяжело дыша, грозно двинулся на вновь прибывшего. Но не успел он сделать и трех шагов, как тот скрылся среди деревьев.
– Быстро в автобус! – скомандовал Борис. – Женщин – вперед! Николай – за руль!
Все молниеносно пришло в движение. Без единого звука, с побелевшими от ужаса лицами люди атаковали все двери "Икаруса". Борис вбежал последним.
– Трогай! – крикнул он Николаю.
Взревел двигатель, и мощная машина рванулась с места.
– Куда ехать? – спросил Николай в микрофон.
– Куда хочешь – хоть к черту на рога! Лишь бы подальше от этого проклятого места, – отозвался Борис, вытирая пот со лба.
Он стоял у перегородки, отделяющей салон от кабины, и в открытое окошко отдавал распоряжения водителю.
– Жми, Коля! Только умоляю тебя, будь осторожнее, береги машину. В ней наше спасение… Правее, правее бери!..
Мария Семеновна широко открытыми глазами смотрела в пустоту и качала головой.
– Какой ужас! – шептала она. – Какой ужас!..
– Двери, двери закройте! – закричала Татьяна. Двери с шипением захлопнулись. Люди с облегчением вздохнули.
Все реагировали на последние события по-разному. Николай был всецело поглощен лавированием между деревьями и мертвыми поваленными стволами, Бориса поглотила жажда деятельности, Мария Семеновна находилась в нервном шоке, Олег Павлович вцепился руками в поручни и, сдвинув брови, усиленно думал, девушки-студентки испуганно озирались по сторонам и дрожали, видимо, до конца не понимая, что же все-таки произошло, Климов судорожно курил, делая глубокие частые затяжки, бухгалтер Лепешкин, стуча зубами, втянул голову в плечи и трясся, как осиновый лист, алкоголик Мухин…
– А где этот тип с заднего сидения? – вдруг спросил Климов, обводя пассажиров удивленным взглядом.
– Действительно, где Мухин? – посыпались вопросы с разных концов автобуса. – Мария Семеновна, где ваш сосед?
Мария Семеновна очнулась и уставилась в дальний конец автобуса.
– Батюшки, пропал… – прошептала она испуганно.
Багроволицего гражданина в автобусе не было.
Глава
Мухин проснулся оттого, что его кто-то кусал за нос. Это был огромный комар, раздувшийся от выпитой крови и вот-вот готовый лопнуть.
– Ах ты, зараза! – прохрипел Мухин и хлопнул себя по носу. Комар тяжело поднялся с насиженного места и, недовольно гудя, скрылся с глаз.
Мухин с трудом открыл слипшиеся веки. Голова раскалывалась и казалось огромной, как котел, все тело била крупная дрожь, бока болели, правый глаз затек, пальцы на руках посинели и не разгибались, к горлу подступил противный комок, какие-то фантастические мысли и обрывки воспоминаний носились в воспаленной голове, словно в вакууме, – одним словом, пробуждение было таким, каким оно было и вчера, и позавчера, и месяц назад.
Ноги его не держали, и Мухин это знал. Горький опыт уже научил, что в таком состоянии сразу вставать на ноги небезопасно. Поэтому Мухин сполз с сидения на пол и пополз на четвереньках между кресел. У выхода он остановился, принюхиваясь к необычным запахам и пытаясь разглядеть через раскрытую дверь окружающий его мир. Вдруг руки его подогнулись, и он кубарем скатился по ступенькам прямо на зеленую траву.
– Уй, больно как! – завыл Мухин.
Из кармана его не первой свежести брюк выкатился пузырек из-под "Шипра". Мухин жадно схватил его и встряхнул. Пузырек был безнадежно пуст.
– Тьфу! – с досадой плюнул Мухин и отбросил пузырек в сторону.
Вчерашний день представлялся Мухину смутно, особенно его вторая половина. Нет, сначала все было в порядке. С Бизоном и Тузом пили какую-то зеленую жидкость на стройке. Ох, и крепка же была, зараза! А потом… Какие-то ноги, забор, чьи-то злорадные рожи, кафельные стены, погоны, визг тормозов, снова ноги, снова рожи, чей-то огромный кулак в районе правого глаза, продавщица с выпученными глазами и клыками, как у Бабы-Яги… Впечатлений слишком много, чтобы все запомнить.
Мухин замотал головой; в голове что-то заплескалось.
– Ух ты! – удивился Мухин.
Он снова затряс головой. Уши заполоскали по ветру, словно паруса старинного фрегата.
– Все! Баста! – сказал он вслух и окончательно открыл глаза.
Он сидел на траве около автобуса, а со всех сторон его окружал лес. И ни единой живой души вокруг.
То, что он оказался в лесу, его не удивило, но показалось странным соседство пустого автобуса.
– Здесь что-то не так, – пробормотал Мухин. – Надо удирать, пока не повязали.
Он с трудом встал и, шатаясь, направился к ближайшим кустам. Тут его воспаленную голову посетила странная мысль: а что, думал Мухин, если наш участковый выполнил свое обещание и уже спровадил меня за сто первый? Если так, то это просто свинство с его стороны. Больного, можно сказать, человека, в бесчувственном состоянии и без каких-либо подъемных средств погрузили, словно мешок с дерьмом, в автобус и – гуд бай, не кашляй! Ну, я на него управу найду, он мне за все ответит!
Вдруг где-то слева послышались голоса.